Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Тем временем германская бомбардировочная авиация продолжала наращивать свои силы на Сталинградском направлении. По приказу Гитлера в течение 20–22 августа Рихтгофен перевел большинство самолетов 4-го воздушного флота на Сталинградское направление. Эта небывалая для люфтваффе концентрация сил позволила совершать почти беспрерывные налеты на различные цели в районе города на Волге. При планировании атак штаб 8-го авиакорпуса Мартина Фибига использовал крупномасштабную карту местности, на которой был отмечен почти каждый дом. 23 августа немецкие самолеты совершили самый массированный налет на Сталинград, сбросив на него тысячу тонн бомб всех калибров в ходе 1600 боевых вылетов. Город был практически разрушен, погибли десятки тысяч жителей и беженцев. Сухопутные части при поддержке орудий 9-й зенитной дивизии люфтваффе начали штурм города.
В результате опустошительных небесных боев в 8-й воздушной армии стала остро ощущаться нехватка истребителей. Хотя 28–29 августа из тыла поступило пополнение в виде четырех истребительных и двух штурмовых авиаполков, на 1 сентября в армии насчитывалось всего 97 исправных машин. Все это заставило Хрюкина полностью отказаться от эскортирования штурмовиков и бомбардировщиков. И если экипажам Пе-2 просто приказали бомбить с высоты 8000 метров, то штурмовикам пришлось рассчитывать исключительно на везение. Впрочем, от истребительного прикрытия и так было мало толку. Штаб 8-й воздушной армии в качестве рекомендаций предложил пилотам Илов производить заходы на цели со стороны солнца, использовать для скрытого подхода облачность и дым от пожарищ.
Прежде чем наносить удар по аэродрому, было необходимо сфотографировать его. Между тем полеты советских самолетов-разведчиков сопровождались все большими трудностями. Понятно, что получение качественных аэрофотоснимков в таких условиях было маловероятным. Кроме того, из-за отсутствия радиосвязи между обнаружением «скопления самолетов» и нанесением удара по нему проходило слишком много времени, иногда сутки! Поэтому атаки немецких аэродромов обычно предпринимались на основании неточных, устаревших данных или просто на страх и риск командиров.
В целом дальняя разведка в советских ВВС оставляла желать лучшего. Личный состав был малообучен, и, следовательно, пилотам при выполнении заданий не хватало гибкости и настойчивости. Столкнувшись с неблагоприятной погодой, сильной ПВО и другими трудностями, экипажи, как правило, прерывали полет и возвращались на базу. Обработка полученных фотоснимков производилась некачественно, полученные результаты должным образом не обрабатывались. Планирование полетов так же находилось не на высоте. Командиры обычно посылали самолеты в район разведки кратчайшим курсом, в одно и то же время. Сильное влияние оказывали и тактико-технические характеристики самолетов-разведчиков. Для дальних полетов использовались только двухмоторные Пе-2, однако его реальный радиус полета из-за крайне неэкономичных моторов составлял не более 500–600 километров. Фактически полеты обычно выполнялись на глубину не более 200–300 километров за линию фронта. Поэтому если аэродромы истребителей, штурмовиков и тактических разведчиков люфтваффе попадали в прицелы фотокамер довольно часто, то базы бомбардировщиков обычно жили спокойной жизнью. Отсутствие точных и полных данных аэрофотосъемки значительно снижало эффективность штурмовых ударов Ил-2 по аэродромам.
4 сентября 1942 г. в Сталинградское сражение вступила вновь сформированная 16-я воздушная армия под командованием генерал-майора П. С. Степанова. Сектор действий ее находился северо-западнее города и далее по реке Дон. В состав армии входили четыре авиадивизии и несколько отдельных авиаполков, имевшие к началу боев в общей сложности 152 боеготовых самолета. Почти все истребительные полки были оснащены самолетами Як-1, и лишь 291-й иап летал на ЛаГГ-3. Чуть позднее в состав армии влилась еще и 283-я иад в составе четырех полков.
А в 8-й воздушной армии в результате опустошительных боев стала остро ощущаться нехватка истребителей. Хотя 28–29 августа из тыла поступило пополнение в виде четырех истребительных и двух штурмовых авиаполков, на 1 сентября в армии насчитывалось всего 97 исправных машин. Все это заставило генерал-майора Хрюкина полностью отказаться от истребительного прикрытия штурмовиков и бомбардировщиков. И если экипажам Пе-2 просто приказали бомбить с высоты 8000 метров, что могло им помочь избежать встречи с «Мессершмиттами», то штурмовикам пришлось рассчитывать исключительно на везение. В качестве «помощи» штаб 8-й воздушной армии предложил пилотам Ил-2 производить заходы на цели со стороны солнца, использовать для скрытого подхода облачность и дым от пожарищ и т. п.
Однако часто не спасало и наличие сопровождения. Летчики-истребители, большинство из которых не только не имели боевого опыта, но по-настоящему еще не овладели и собственными машинами, при появлении «Мессершмиттов» быстро впадали в панику, теряли своих ведущих и ориентацию на местности и становились легкой мишенью. Ситуация усугублялась тем, что большие потери, особенно среди новичков, неизбежно вели к снижению боевого духа и деморализации. В результате в критический момент штурмовики оставались один на один с асами люфтваффе, которые сбивали их одного за другим. Потери шап были огромными, и командиры-штурмовики винили во всех своих бедах истребителей.
В итоге 9 сентября 1942 г. появился приказ наркома обороны СССР № 0685, озаглавленный «Об установлении понятия боевого вылета для истребителей». В нем говорилось:
«Фактами на Калининском, Западном, Сталинградском, Юго-Восточном и других фронтах установлено, что наша истребительная авиация, как правило, работает плохо и свои боевые задачи очень часто не выполняет.
Истребители наши не только не вступают в бой с истребителями противника, но избегают атаковать бомбардировщиков.
При выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков наши истребители даже при количественном превосходстве над истребителями противника уклоняются от боя, ходят в стороне и допускают безнаказанно сбивать наших штурмовиков и бомбардировщиков…
Боевым вылетом неправильно считают всякий полет на поле боя, независимо от того, выполнена или нет истребителями возложенная на них боевая задача».
Далее Сталин приказывал отныне считать боевым вылетом для истребителей только такой вылет, в котором штурмовики и бомбардировщики не имели потерь от атак истребителей противника. Сбитые самолеты засчитывать только в том случае, если они подтверждались фотоснимком или донесением наземного наблюдения. Летчики-истребители, уклоняющиеся от боя, подлежали преданию суду с последующим направлением в штрафные роты. Последний пункт гласил:
«Приказ объявить всем истребителям под расписку»[45].
В результате плохого истребительного прикрытия в критический момент штурмовики оставались практически беспомощными, и асы люфтваффе сбивали их одного за другим, как гусей. Большую проблему представляло соблюдение предписанной высоты полета. Если Илы шли на цель на большой высоте, немецкие воздушные наблюдатели засекали их задолго до подхода к цели, в итоге до нее доходило целыми не более половины машин. Если же полет планировался на малой высоте или на бреющем, все зависело от ведущего самолета. Если его сбивали или он совершал маневр уклонения, остальные малоопытные летчики теряли из виду наземные ориентиры и сбивались с курса.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
