Джорджина Харви сняла пиджак Оливера, поверх пиджака положила телефон и кольцо, на цыпочках подошла к стенному шкафу, достала свое пальто, открыла дверь, вышла из квартиры, спустилась в лифте на первый этаж, вышла на улицу, поймала такси, села — и только потом дала выход гневу.
— Мне кажется, облака как живые, — говорила Джессика. — То они танцуют вальс, то фокстрот, то…
— Танго. — Стивен закончил ее мысль. — Я понимаю. Я сам часто так думаю.
— Правда?
— Да. — Он кивнул. — Очень часто.
Какой чуткий, ахнула Джессика, глядя на этот образ дивной красоты, сидящий напротив. Можно ли так быстро влюбиться? Почему бы и нет? Он соответствует всем требованиям: тридцать восемь лет, разведен, сыновья-близняшки десяти лет, работает юристом (как Джорджи будет смеяться, подумала она, если вспомнить, что совсем недавно прохаживалась насчет криминального прошлого Дэниела Кантера); рост — шесть футов, ни малейшего намека на брюшко, и к тому же прекрасные, шелковистые светлые волосы. И еще — он любит поэзию. Это открытие, случившееся в начале вечера, спасло ее от долгих и тяжких раздумий на тему: станет ли он идеальной парой для Джорджи. Джорджи считает поэзию чушью на постном масле. Это решающий фактор. Даже если бы Джорджи увидела Стивена и влюбилась в него, ей все равно чуть погодя пришлось бы признать, что они абсолютно несовместимы. Да, поэзией проверяется все.
— Я никогда не понимала, почему Байрон назвал облака «одинокими».
Она провела рукой по волосам. Этим жестом, как ей казалось, она убивает двух зайцев: он заметит, какие у нее красивые волосы, а также поймет, какая тонкая и поэтичная у нее душа. Поэты часто хватают себя за волосы, когда о чем-то глубоко задумываются. — Облака не одиноки. Они ищут общения. Они все время наталкиваются друг на друга.
— Это Байрон? — спросил он и засмеялся.
«Что я такого смешного сказала?» — подумала она, но смех был такой дружеский, добрый — не то что издевательское хихиканье того поп-маньяка, похожего на мужа куклы Барби. И она его простила.
— Вы не любите Байрона, Стивен?
— Люблю. Очень. Вообще-то я люблю и Вордсворта. Знаете, Джессика, вы очень красивая женщина. Красивее даже, чем одинокое облако.
— Спасибо.
— Этот костюм, что на вас, случайно не от Гуччи?
— Да, — улыбнулась она.
Вкус. У него есть вкус. А глаза его почти того же цвета, что и стены в ее спальне — «Сэндерсоновская историческая», тон номер 21.
— Вам не приходило в голову укоротить волосы? Короткая стрижка вам пойдет.
— Вы так думаете?
— Именно. Одри Хепберн в «Римских каникулах» — вот кого вы мне напоминаете. Похожи как две капли воды. Она и с длинными волосами была хороша, но с короткими стала еще лучше.
Так, подумала Джессика, завтра же иду к парикмахеру.
— По чашечке кофе?
— С удовольствием.
Какой прогресс! Как, однако, быстро сегодня движутся события! Сначала просто бокал вина, потом обед, потом кофе, а что дальше — можно только предполагать… Он не спрашивал у нее, зачем она звонила и назначила эту встречу, словно ему не было никакого дела до того, что «Харви и Таннер» собираются предложить ему новую замечательную работу.
Сев за столик, они принялись непринужденно болтать, и каждая новая фраза только сильнее подтверждала, что они созданы друг для друга. Бедная Джорджи, подумала она, наверно, сидит сейчас с очередным чудиком. Хоть бы она сегодня тоже кого-то нашла. Если же нет, то мне будет ужасно неловко. Я ведь, по идее, должна помогать ей, а выходит, помогла себе. Да, но поэзия… Поэзия — это важно. Может, у Стивена есть друг. Может, у него есть брат.
Стивен помахал официанту, тот сразу же подошел — еще один добрый знак. Люди тянутся к нему.
Стивен Конвей. Джессика Конвей. Мистер и миссис Стивен Конвей. И их сын Гарри и дочь Софи. Близнецы наверняка останутся с бывшей женой. Если нет — тоже хорошо.
Из меня получится ужасная мачеха, подумала она. Я до сих пор помню все выговоры, которые получила от отца Джорджи, все случаи, когда он меня просто не замечал. И чтобы стать хорошей мачехой, мне придется делать обратное тому, что делал Джеймс Харви.
Может быть, мы даже уйдем вместе после ужина. И тогда я с полным правом смогу рассуждать о множественных оргазмах.
Я стану другим человеком, смелым.
И мама от меня наконец отстанет.
— Могу я принести вам, таким красивым, что-нибудь еще? — спросил официант.
Он ухмылялся: очевидно, был счастлив стоять рядом с ними, в окутывающем их облаке — в облаке зарождающейся любви. На протяжении всего вечера он был дружелюбен и предельно внимателен, этот юный австралиец, который и сам был весьма красив. Надо бы перед уходом записать его фамилию и телефон. Он заслуживает лучшего места — она попросит Джорджи подыскать для него что-нибудь. В ближайшие годы, когда они со Стивеном будут с улыбкой вспоминать свою первую встречу, этот милый юноша займет в их рассказах достойное место. Она уже слышала, как говорит: «А сейчас этот официант — глава международной фирмы, и все из-за того, что он оказался рядом в самые первые волшебные минуты. Да, и еще он крестный нашего Гарри!»
— Кофе, пожалуйста. — Стивен с улыбкой посмотрел на официанта. — Если не трудно.
— Будет исполнено. — Он подмигнул Стивену.
«Когда-нибудь я отплачу ему добром», — подумала Джессика.
Но почему Стивен так повернулся на стуле? И почему он не сводит глаз со спины официанта?
Даже если бы у сердца был парашют, он не успел бы раскрыться и смягчить удар. Нет, этого не может быть, говорила она себе, ведь у него же близнецы. Но когда он обернулся к ней, в его взгляде еще оставался похотливый блеск, смешанный с голубым «тоном № 21».
— Симпатичный, правда? — Она надеялась, что он не заметит страха, прозвучавшего в этом вопросе.
— «Симпатичный» — это еще слабо сказано! — Подняв брови и откинув голову, Стивен облизнул губы и улыбнулся. — По-моему, он потрясающе красив.
О черт, сказала Джессика про себя. Не верю своим глазам.
Он превзошел их всех: сорокалетнего бухгалтера, который ковырял в носу; сорокашестилетнего директора страховой компании, у которого была мания каждую минуту мыть руки; сорокадевятилетнего, трижды разведенного менеджера, которому, должно быть, неудачно делали пластическую операцию, — и еще целый ряд неприятных, странных субъектов, с которыми ей пришлось встречаться в последние месяцы.
Стивен превзошел их всех, потому что почти два часа она верила, что любовь не просто возможна — что вот она, только руку протяни. Но, может быть, она только наполовину ошибалась. Может быть, у Стивена и официанта впереди — прекрасное будущее. А ей остается только уйти, чтобы дать возможность их мечте осуществиться. А это значит, что придется прийти домой и признаться Джорджи, что она в очередной раз потерпела фиаско.
