— Нравится, — буркнула Жанна. — И не потому, что ее аппарат, а потому, что у тебя талант.
— Да? — Лицо Даши вспыхнуло и засветилось изнутри. — А ты мне тогда напрокат Кирилла дашь? Мне надо в одном месте засветиться, чтобы один крендель приревновал.
— Бери, — пожала плечами Жанна. — Я ему скажу. А с этим, — она кивнула на снимки, — с этим что?
— Так я и говорю, Лялечка посылает их на конкурс молодого фотографа. Ее папа знает председателя комиссии. Прикинь? Мы выиграем, и их напечатают. — Дашка взвизгнула и завертелась на одной ноге. — Так я Кирилла забираю? Только это… мы с Лялечкой туда идем. Ну, на дискотеку, — быстро добавила она.
— А… — протянула Жанна и нарочито подобострастно закивала. — Понимаю. Значит, расплачиваться за конкурс буду я. Борзыми щенками.
— Это из Гоголя? Или Толстого, — уточнила Даша, не читавшая классики даже в пределах школьной хрестоматии. — Ну, ты же обещала, первое слово дороже второго. Ну, пожалуйста. Ну, надо. Ну, конкурс же. А хочешь, мы Афинку с собой возьмем? Она присмотрит.
— Приглашайте сами! Пойдет — хорошо, не пойдет — тоже неплохо, — сказала Жанна и прикусила губу. Потому что Дашку с ее талантом, конечно, было жалко. Но Лялечке — только фигу. Только и исключительно.
— Если это для тебя — пожалуйста, а для нее пусть другие постараются.
— Тогда я у нее спрошу. Может, Толиком обойдется? — вздохнула Даша. — Только это уже сегодня. Она может не успеть так быстро поменять планы…
Как выяснилось тем же вечером, Лялечка от своих планов отказываться не любила. Кирилл пошел с ними на дискотеку и натанцевался там под примитивную, с точки зрения Жанны, «феличиту» под самую завязку. По донесениям Даши, медляки он пропускал, стараясь соблюдать приличия. Под медленную музыку он уплетал пирожные по двадцать две копейки и пытался отсесть от Лялечки подальше. Но как он мог пойти?!
— Марья Павловна, Кирилл дома? — спросила Жанна, появившись на пороге их квартиры в семь часов утра.
— Это он только с тобой ночью приходит. А с приличными девочками вовремя, — сухо ответила та и заслонила собой дверь. — Что тебе? Спит мой мальчик! И ты себе иди…
— Давайте я вам помогу. — Весь воинственный пыл Жанны в присутствии Марьи Павловны вдруг испарился. В конце концов, Кирилла было даже жалко и маму его тоже. Когда еще у него бы появилась возможность сходить куда-то… В «Карусели» вход стоил пять рублей. А зарплата у Марьи Павловны была семьдесят. Семьдесят — дворницкая и еще немножко в библиотечном коллекторе. И все. И чего было бушевать?
Жанна виновато посмотрела на узловатые замученные мамашины руки и втянула голову в плечи. Да, она, эта работница метлы и совка, была ей неприятна, но что поделаешь…
— Давайте я вам помогу, — снова предложила она.
— Ой, иди уже отсюда, помощница. Иди своим инженерам помогай. Тоже жизнь-то не сахар. А туда же — людьми пренебрегать. Иди. — Мама Кирилла смотрела на Жанну красивыми, но какими-то безжизненными, злыми глазами и почему-то не скрывала своего пренебрежения.
— Я вам не нравлюсь? — спросила Жанна прямо.
— Нет, — односложно ответила Марья Павловна. Помолчала и добавила: — Мне никто не понравится. Но ты — меньше всех. Моему Кириллу жена нужна, а не искатель приключений. А, ты все равно не поймешь…
— Мам, ты с кем там? Жанка пришла? — Трусатый Кирилл вышел в небольшую прихожую и сладко потянулся. — Привет, — виновато сказал он. — Я вчера…
— Да что ты, сынок, оправдываешься? — возмутилась Марья Павловна. — Ну, погулял, что такого? Вон стоит она, глаз не прячет, что ты голый перед ней. Так пусть и знает свое место.
— Мама! — крикнул Кирилл. — Мама, перестань. Жанна, подожди! — Он выскочил на лестничную площадку вслед за рванувшей восвояси Жанной и, немного подумав, вернулся домой.
— Вот и правильно, — улыбнулась мать. — Пусть на голову не садится.
— Я ее, между прочим, люблю, — огрызнулся Кирилл, рассматривая в зеркале свое тело. — И ты, мать, не вмешивайся. Слушай, а я не очень худой? — испуганно спросил он. — Смотри, вот тут ребра как-то торчат и ноги…
— В самый раз, мой золотой, в самый раз. — Лицо Марьи Павловны помягчело, глаза на минуту потеплели, она поцеловала сына в плечо, потом снова насупилась. — Смотри, с Жанкой осторожнее. У нее и имя дурное. И припадки эти… Ей бы Францию спасать или флагами махать. С такой, как она, можно и до тюрьмы докатиться.
— И до сумы, — усмехнулся Кирилл. — Мам, ты меня продать, что ли, хочешь? Пока не наступило полное совершеннолетие.
— Дурашка. — Марья Павловна тяжело вздохнула, сунула ноги в разбитые резиновые боты и, взглянув на часы, сказала: — Ты сам поешь. Мусор сгружу и приду. Пойди оденься. Ключи, если что, положи под коврик. Все, сынуля, не шали…
Как только дверь за матерью затворилась, Кирилл натянул спортивные штаны с вытянутыми коленями и выбежал во двор. Жанна сидела в беседке и сплевывала на собственные ноги шелуху подсолнухов.
— И мне, — сказал Кирилл, присаживаясь рядом.
— Отстань, — огрызнулась Жанна вполне миролюбиво. В принципе она уже вздохнула облегченно. Что бы она делала, если бы он не вышел?
Без Лялечки Кирилл казался ей безраздельной собственностью. Чем-то приросшим и уже не отделимым от нее самой. Не самый умный, не самый смелый, иногда с ним бывало скучно. Но это был ЕЕ Кирилл. Не чей-то, а именно ЕЕ. Получается, что Жанна ошиблась? Человек не может принадлежать другому только потому, что они давно вместе…
— Скоро осень, — сказал Кирилл.
— Очень своевременное замечание. — Жанна посмотрела на него внимательно, испытующе. — Тебе Лялька нравится?
— Ага, а семечки горелые. — Кирилл сосредоточенно рассматривал свое отражение в осколке зеркала, которым пользовались малыши для разжигания вселенского дворового пожара. — Нравится, симпатичная, но люблю-то я тебя. — Он вдруг зевнул и потянулся, чтобы обнять Жанну. — Не ревнуй.
Дурак он, что ли? Жанна изумленно посмотрела на своего «мальчика» и разочарованно вздохнула. Она ждала приступа страсти, а получила какого-то недоспавшего нарцисса. А самое интересное, что ему-то, кажется, до фени, нравится ли он ей? Или это просто уверенность?
— Скоро осень, — согласилась Жанна и решила над этим подумать. Может, он тоже ей не нужен? Разлетятся по институтам и все. Все?
Последний год, последний класс. Толика проводили в армию, увековечив, прощание кипой сделанных Дашкой фотографий. Наташа появлялась во дворе все реже. А они — Жанна, Даша, Афина и Лялечка — ежедневно просиживали в беседке дотемна. Кирилл появлялся только тогда, когда Даша приводила кренделя. Разбавленная компания была снова веселой и шумной. А девичья делилась на группки, в каждой из которых Жанна была лишней. В этом году она с нетерпением ждала зимы, чтобы реже видеть и слышать всю эту новую Лялечкину свиту…
