Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
ИНТЕРВЬЮЕР: И чего они хотят?
ВОННЕГУТ: Да. А еще можно читателя усыпить, не позволяя действующим лицам взаимодействовать и конфликтовать друг с другом. Студенты любят говорить, что в их произведениях нет конфликтов, потому что люди избегают конфликтов в современной реальности. «Современная жизнь полна одиночества», — говорят они. Это все лень. Писатель обязан создавать конфликты между действующими лицами, чтобы они говорили что-то непредсказуемое и интересное, учили и развлекали нас всех. Если писатель не может или не хочет этого делать, ему стоит сменить профессию.
ИНТЕРВЬЮЕР: А это профессия?
ВОННЕГУТ: Да. Плотник строит дома. Механик ремонтирует машины. Рассказчик занимает свободное время читателя так, что читатель не считает это время потерянным.
ИНТЕРВЬЮЕР: Но тут же нужен талант?
ВОННЕГУТ: Талант нужен везде. Я какое-то время продавал машины марки «Сааб» на Кейп-Код. Записался в школу механиков, из которой меня с треском вышибли. Таланта не было.
ИНТЕРВЬЮЕР: А талант рассказчика редкая вещь?
ВОННЕГУТ: Из двадцати студентов курса писательского мастерства шестеро окажутся поразительно талантливыми. Двое из этих шести могут со временем начать публиковаться.
ИНТЕРВЬЮЕР: Что отличает этих двух от остальных?
ВОННЕГУТ: У них в головах есть что-то помимо литературы. Им придется быть пробивными, разумеется. Они же не будут сидеть и ждать, пока их кто-нибудь «откроет». Они будут требовать, чтобы их прочли.
ИНТЕРВЬЮЕР: Вы работали в пиар-службе и в рекламном бизнесе…
ВОННЕГУТ: Все может быть.
ИНТЕРВЬЮЕР: Было ли это трудно? В смысле — вы чувствовали, что ваш талант уходит в песок, деградирует?
ВОННЕГУТ: Нет. Это все фантазии — будто такая работа калечит душу писателя. Мы с Диком Йейтсом каждый год читали лекцию на тему «Писатель и система свободного предпринимательства». Студенты ее не любили. Мы говорили о халтуре, которой приходится заниматься писателям, если они не хотят умереть с голоду или если хотят накопить денег для издания собственной книги. В наши дни издатели не вкладываются в публикацию первого романа автора, журналы вымерли, телевидение не покупает материал у молодых фрилансеров, благотворительные фонды дают гранты лишь старым пердунам вроде меня… Молодым литераторам придется кормиться халтурой. Иначе мы скоро останемся вообще без современной литературы. Халтура несет только одну по-настоящему серьезную угрозу — она отнимает у писателей драгоценное время.
ИНТЕРВЬЮЕР: Беда.
ВОННЕГУТ: Трагедия. Я все пытаюсь придумать способы, пусть даже мерзкие, которыми молодые писатели могли бы поддерживать себя.
ИНТЕРВЬЮЕР: Чем нужно платить пособие?
ВОННЕГУТ: Что-то делать надо, поскольку система свободного предпринимательства лишила их возможности зарабатывать на жизнь свободным предпринимательством. В самом начале мои успехи в бизнесе были грандиозными — по той простой причине, что было где этим бизнесом заниматься. Работая на «Дженерал электрик», я написал рассказ «Эффект Барнхауза» и отправил его в журнал «Колльер». Художественной литературой там заведовал Нокс Бергер. Нокс указал мне на недостатки и объяснил, как можно исправить. Я сделал, как он сказал, и Нокс купил мой рассказ за семьсот пятьдесят долларов, что равнялось моей зарплате в «Дженерал электрик» за шесть недель. Я написал другой рассказ, и он выплатил мне девятьсот пятьдесят долларов, а потом намекнул, что, возможно, мне пора валить из «Дженерал электрик». Я послушался. Переехал в Провинстаун. В конечном итоге мой гонорар за рассказ дошел до 2900 долларов. Представляете? Нокс свел меня с парой литературных агентов, столь же сведущих в сочинительстве, что и он сам, — Кеннетом Литтауэром, который был его предшественником в «Колльере», и Максом Уилкинсоном, сценарным редактором на студии «Метро-Голдвин-Майер». Я хочу письменно зафиксировать, что Нокс Бергер, мой ровесник, открыл и воодушевил больше хороших молодых писателей, чем любой другой редактор в наше время. Я не уверен, что этот факт кто-нибудь отмечал письменно. О нем знают только писатели, и, если не записать, он может бесследно раствориться.
ИНТЕРВЬЮЕР: Где сейчас работает Нокс Бергер?
ВОННЕГУТ: Он литературный агент. Он, собственно, представляет моего сына Марка.
ИНТЕРВЬЮЕР: А Литтауэр и Уилкинсон?
ВОННЕГУТ: Литтауэр скончался около десяти лет назад. Кстати, он был полковником в эскадрилье «Лафайет» — в 23 года! — и первым летчиком, атаковавшим окопы на бреющем полете. Он был моим наставником. Макс Уилкинсон сейчас на пенсии, живет во Флориде. Он всегда стеснялся своей профессии. Когда незнакомые люди спрашивали его о работе, Макс отвечал, что выращивает хлопок.
ИНТЕРВЬЮЕР: Сейчас у вас есть наставник?
ВОННЕГУТ: Нет. Староват я, наверное, для наставлений. Все, что я сейчас пишу, идет в печать без обсуждений с моим издателем, который младше меня, с редакторами, вообще ни с кем. Я не могу писать для сестры, она умерла. Внезапно в моей жизни открылось столько вакансий…
ИНТЕРВЬЮЕР: Вы чувствуете себя канатоходцем без страховочной сети внизу?
ВОННЕГУТ: И без шеста-балансира. Иногда мурашки по телу бегают.
ИНТЕРВЬЮЕР: Вы хотели бы что-нибудь добавить?
ВОННЕГУТ: В школах и кинотеатрах на дверях крепят специальные длинные полосы. Это на случай паники — если нажать на полосу, двери распахиваются.
ИНТЕРВЬЮЕР: Да.
ВОННЕГУТ: Большую их часть производит фирма «Вон Дюприн». «Вон» — от Воннегута. Один мой родственник давным-давно оказался в чикагском театре «Ирокез» во время знаменитого пожара, после чего вместе с двумя товарищами изобрел этот механизм. «Ирин» от Принца. Кто такой «Дю», я забыл.
ИНТЕРВЬЮЕР: Ничего.
ВОННЕГУТ: Я еще хотел сказать, что юмористами часто становятся младшие дети в семье. Когда я был самым маленьким ребенком за столом, я нашел единственный способ привлечь к себе внимание — насмешить всех. Мне пришлось учиться. Я внимательно слушал радиокомиков, учился придумывать шутки. Теперь, став взрослым, я пишу книги — мозаики из шуток.
ИНТЕРВЬЮЕР: У вас есть любимые шутки?
ВОННЕГУТ: Мы с сестрой спорили, какая шутка самая смешная в мире — после выхода в платяной шкаф, конечно. Когда мы работали вместе, у нас получалось быть почти такими же смешными, как Лорел и Харди. Книга «Балаган», собственно, об этом и рассказывает.
ИНТЕРВЬЮЕР: Вы с сестрой договорились в конце концов?
ВОННЕГУТ: Да, мы сошлись на одной шутке. Но ее трудно показать вот так, на пальцах.
ИНТЕРВЬЮЕР: А вы попробуйте.
ВОННЕГУТ: Хорошо, только вы не будете смеяться. Никто не смеется. Это шутка «Двух черных ворон». «Две черные вороны» были двумя белыми парнями, выступавшими в негритянском гриме, их персонажей звали Моран и Мак. Они записывали свои сценки на грампластинки — диалоги двух ленивых негров. Так вот, один из них говорит:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
