Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Так вот, Жаботинский – это путь еврейского интеллектуала и интеллигента за пределы России. В первую очередь в Израиль. С сильным национальным самосознанием, но без комплексов в отношении страны исхода. Никаких проклятий и криков. Пожеланий пропасть пропадом. Обвинений. Битья посуды. Клятв «никогда больше». Спокойное, вежливое «до свиданья». С некоторым холодком. Не ко двору пришлись, ну, что поделать. На всех не угодишь. При сохранении всего того хорошего, что получили в России евреи.
Поскольку были не только антисемитизм и погромы. Но и приобщение к великой культуре и великой империи. Жестокой и несправедливой к своим подданным, как и всякая империя. Но великой. Без чего ни о каком еврейском государстве не было бы и речи. Поэтому и создали Израиль именно русские евреи. Без них и без страны, в которой они стали тем, кем стали, его бы не было. В чем автор полностью солидарен с Зеэвом Жаботинским, вопреки тому, что по этому поводу говорят совпадающие в неприятии этого простого факта ярые сионисты и их зеркальное отражение – антисионисты. И еврейские. И нееврейские.
Номер второй. Михаил Жванецкий. Голос которого успокаивает, поднимает настроение и исправляет жизнь огромного числа людей. Большую часть которых он никогда не встретит. Причем он делал это еще до того, как кто-либо, кроме членов его собственной семьи, мог этот голос опознать. Тогда его словами говорил Аркадий Райкин. Это потом он начал произносить свои монологи сам. И, честно говоря, не в обиду памяти Аркадия Исааковича, у автора получилось лучше.
Одесская портовая самодеятельность оказалась точнее, добрее и лучше всего, что три десятка лет при советской власти и два десятка после мог придумать официоз. Советский. Постсоветский. И какой угодно другой. То есть, оказывается, нужно быть просто умным, добрым, порядочным и нормальным человеком, достаточно веселым и в меру разговорчивым, чтобы стать для нескольких поколений пророком. Инженером и терапевтом человеческих душ. Гуру. Учителем и наставником.
Веселый такой мудрец. Толстый, лысый, улыбчивый. Еврейский вариант Будды. Все понимает. Объясняет сложные вещи простыми словами. Похож на Сову из мультика про Винни-Пуха. Выходит с потертым до неприличности портфелем, явно не крокодиловой кожи. От старости таким же облысевшим, как он сам, хотя хозяин выглядит не ветхим и потертым, а упругим, как морпех на пенсии. И даже как бы слегка подпружинивает на расставленных враскачку ногах.
Моряк на суше. Только что с палубы – завтра снова в рейс. И глаза прищурены. Как у той совы в дневную пору. Или у снайпера. А так, большие круглые еврейские глаза. Добрые-добрые. Но с прищуром и видят все. Если бы его так не любили, его давно нужно было бы посадить или просто пристрелить. Это же надо спокойно руководить страной, в которой есть такие люди, и они еще на свободе. И говорят, причем иногда даже с телеэкрана.
Хотя, может быть, именно в этом и есть надежда на будущее? Вот, есть человек, и говорит он хотя и вежливо, но даже идиоты понимают, когда это про них. И сделать ему, очевидно, ничего не могут. Может быть, потому, что главный начальник всех этих идиотов и сволочей все-таки неплохой парень, на голову выше своего скотного двора. Или потому, что ему, начальнику, все это нравится. Или по какой-то другой, неведомой населению причине. Причем Жванецкий даже и не один в этом поле. Шендерович выступает. Шевчук поет. Макаревич поет.
Ну, кого-то нет на федеральных каналах. Кого-то вообще нет в телевизоре. Но в стране-то они есть. При том, что в Америке Марка Твена тогдашние власти тоже не любили. А кое-где он и по сию пору запрещен. Причем в некоторых штатах из соображений борьбы с расовыми предрассудками. Потому, что дальние потомки тех, за свободу кого он всю жизнь боролся, не хотят видеть в книгах слово «ниггер». Так что, может быть, и у нас все не так катастрофично? И какое-то время спустя, сто лет или двести, хотя лучше все-таки сто, все в стране будет если и не совсем нормально, то хотя бы более пристойно?
Пристойно будет с беспризорными собаками и кошками. Больными сиротами. Одинокими стариками. Дорогами. Медициной. Образованием и наукой. Промышленностью и сельским хозяйством. Армией. Экономикой и экологией. Законами и судами. И вообще с властью. С чиновниками и казнокрадством чиновников. Общей справедливостью. И конкретной, в отношении конкретных людей. Включая бизнес, за который так радеет власть, что его уже почти не осталось. Особенно малого и среднего, за который она радеет особо. Третий мэр города-героя Москвы под новый, 2013-й год, в ожидании конца света по календарю майя этому бизнесу этот конец света и продемонстрировал, снеся по всему городу торговые палатки.
В ожидании того, что еще придумает родная власть, которая в собственной стране ведет себя хуже, чем любые оккупанты, Жванецкий очень выручает. Иногда только на него и надежда. Мягкая добрая ирония. Спокойный голос. Умные слова. При том, что на одном телеканале идиот ведущий страшным голосом пугает пришельцами и катастрофами. На другом троечники пэтэушники в реалити-шоу из жизни приматов, поскольку ничего человеческого в них нет. На третьем криминал крупным планом, в жутких подробностях. Или секс. И официальные лица говорят вроде бы понятные вещи, но на птичьем языке.
Выражение лиц у них уверенное, голос хорошо поставлен, жесты отточены. И при этом все они явно не задумываются над тем, что говорят. Слова замечательные, в сухом остатке ноль. Дети Горбачева. Только вместо перестройки у них инновации, а вместо ускорения демократия. Те же тестикулы, вид сбоку. Как там у Кира Булычева, который в реальной жизни был востоковед Игорь Можейко, в «Тайне третьей планеты»? «Птица Говорун отличается умом и сообразительностью…»
Так вот, первое дело для того, чтобы дело пошло, понять, что не так. Без истерики и криков «долой». Потому, что г-но все равно всплывает. Не это, так другое. И какой смысл очищать систему от одного, чтобы на его место всплыло следующее, ничуть не лучше. Или хуже. Поэтому прав был Карлсон: спокойствие, только спокойствие. И тут появляется не так чтобы очень толстый, хотя и очень не худой человек в костюме с лысым портфелем. И такой же, только другого цвета головой. Достает из портфеля пачку бумаг. И, держа их наотлет, слегка щурясь, зачитывает текст.
Или общается с залом, отвечая на вопросы. Вежливо. Точно. Иногда зло. Иногда с большой грустью. Не хамит, не врет, не ерничает. Никем не притворяется. Ни на кого не работает. Не играет. Это каким же храбрым и уверенным в себе надо быть, чтобы вот так вести себя, год за годом, десятилетие за десятилетием! На амбразуру проще, кажется, кинуться иногда. Вслед за Александром Матросовым и прочими героями борьбы с внешними агрессорами. Тем более что внешний враг на поверку оказывается куда безобидней собственного начальства. С его придурью и, того хуже, желанием сделать как лучше. Вместо того чтобы делать как надо.
Начальству ужасно хочется сказать: пропадите вы все пропадом с вашей партией власти. Вашими национальными проектами, которые никогда ничем не кончаются. Вашими госкорпорациями, от которых одни убытки и распил бюджета. Вашим величием державы, растасканной по вашим же карманам. Вашими блатными, которым не министрами быть, а хвосты коровам крутить в отсталом совхозе. Если, разумеется, директор совхоза коров им доверит. Вашей элитой, пребывающей в перманентном поиске национальной идеи.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
