Робин посмотрела на него так, словно умрет без его прикосновений.
Легким движением пальцев он расстегнул верхнюю кнопку на ее платье, потом вторую и, наконец, третью. Ему хотелось немедленно сорвать с нее это чертово платье, и он едва сумел сдержать себя, остановившись на четвертой кнопке. Как зачарованный он отвел тонкий шифон в сторону. Его колени дрогнули при виде ее наготы, еще более прелестной, чем он предполагал, еще более соблазнительной, чем то, что виделось ему в мечтах.
Он медленно провел пальцем по окружности одной, затем другой груди. И услышал, как ее легкое дыхание превратилось в прерывистый стон, и обрадовался, когда ее тело выгнулось в немой мольбе. Он сильнее прижался к ней и осторожным движением большого пальца коснулся розовых бутонов ее сосков. Она коротко вскрикнула, когда он своим жадным взглядом пронзил ее затуманенные страстью глаза. Желание, охватившее его, было так властно, что он не мог обуздать его. Склонив голову, он прижался губами к твердому соску, жадно утоляя свой голод.
Прерывисто дыша, Робин все сильнее и сильнее прижимала его голову к своей груди, а ее пальцы ерошили его шелковистые волосы. Она была совершенно сражена взрывом чувств, обрушившихся на нее. Ее ноги дрожали, сердце бешено колотилось. Ей казалось, что ее тело вот-вот взорвется от наслаждения. Подняв голову, он склонился к другой груди. Прикрыв глаза, она лишь тихо стонала, прикусив нижнюю губу от наслаждения. Родившийся в ее душе крик сказал ему об этом.
Майкл пытался поднять голову, но она не отпускала его. Он сдался и продолжал ласкать ее грудь, давая ей время успокоиться. Постепенно ее тело обмякло, голова безвольно коснулась стены. Майкл оторвался от нее и увидел слезы, бегущие по ее пылающим щекам.
Он прижал ее к себе, пытаясь обуздать властное желание. Она наслаждалась даже такой лаской… Что же будет, когда он по-настоящему возьмет ее? Он застонал, понимая, что им обоим необходимо успокоиться, пока они еще в состоянии контролировать себя.
— Прости, — прошептала она сквозь слезы. — Это никогда не случалось раньше. Никогда, — добавила она в полной растерянности, не в состоянии понять, хочет ли она, чтобы нечто подобное произошло с ней снова. Майкл отпустил ее, и она быстро запахнула полы своего платья, вздрогнув, когда пальцы притронулись к ее груди.
Приподняв подбородок Робин, он заглянул в ее глаза, виноватые и испуганные.
— Все правильно, моя милая, — успокоил он. — Так и должно быть.
Робин замотала головой:
— Нет, не должно.
Он улыбнулся ее непониманию.
— Все правильно, детка. Просто мы очень хотим друг друга. Твое тело взывает ко мне, мое жаждет познать тебя. Хорошо-хорошо, я обещаю, что больше не буду так делать. Но еще вопрос: как посмотрят на это наши тела? Согласятся ли они? Боже мой, Робин, согласись, это было так чудесно!
— Да, так хорошо, что даже немножко страшно, — кивнула она, думая о том, что не прочь испытать это снова. Уголки ее губ чуть-чуть приподнялись. — А вдруг мы не сможем остановиться?
— Если я не смогу контролировать себя, — сказал он, касаясь губами мочки ее уха, — или напугаю тебя, ты пощекочи меня. Вот здесь. — Он показал, где именно.
— Вот так? — спросила она, и Майкл подпрыгнул, стоило ей лишь дотронуться до него.
— Не сомневаюсь, у тебя получится.
Час спустя они лежали на тахте, Майкл сверху, Робин под ним. Она ощущала приятную тяжесть его мощного тела, его мускулистая грудь, чуть влажная от пота, касалась ее обнаженной груди. Она восхищалась его мужской силой и вместе с тем немного беспокоилась. В конце концов ей пришлось прибегнуть к щекотке.
Он нехотя оставил ее. Лег рядом, бормоча что-то себе под нос. Однако не мог не признать, что она права. Не один раз он с трудом заставлял себя остановиться. Не один раз готов был все послать к черту и уступить желанию своей плоти.
Утром он проснулся твердый как скала. Черт возьми, совсем неплохо после стольких лет воздержания! Вскользь вспомнил Джоанну. За два месяца их помолвки он никогда не ощущал к ней такого влечения, ничего похожего на сумасшествие рядом с Робин. Он понимал, что это мощный зов плоти, не последнее в отношениях между мужчиной и женщиной. Но в его чувстве к Робин было нечто иное, чем он испытывал к любой другой женщине. Да, у него было время понять, что теперь это не просто страсть.
Он встал и отправился в душ. По крайней мере, думал он, стоя под холодными струями, чувство Робин не основывается на поклонении его бейсбольной славе.
В последующие недели он старался проводить с ней как можно больше времени. Они вместе ужинали после игр — у него или у нее дома или где-нибудь вместе со всей командой. Он остерегался любопытства болельщиков, беспокоился, как бы журналистская братия не пронюхала об их романе. Во время коротких поездок их комнаты всегда находились рядом, и когда при отеле имелся внутренний дворик, они сидели там. А не было, прогуливались по темным улицам. Их отношения, разумеется, стали очевидны для товарищей по команде, хотя они проводили долгие часы в компании игроков и их семей. Но Майкл всегда с нетерпением ждал часа, когда останется с Робин наедине.
— Тебе нравится то, что ты делаешь, Майкл?
Рука об руку они бродили ночью по парку, и лишь полная луна освещала им путь.
— Да. Я люблю свое дело. Мне доставляет истинное удовольствие помогать моим игрокам осуществить их мечту. Кажется, я хочу лишь одного: увидеть, как каждый из них играет на огромном стадионе, испытывая ни с чем не сравнимое волнение от гордости за участие в игре высшей лиги.
— Ты хочешь тренировать высшую лигу?
— У меня были предложения, но я отклонял их. Я хочу быть здесь, на своей родной земле, хочу чувствовать твердую почву под ногами, помогая ребятам подняться выше. Если не получится, я готов тренировать студенческую команду, даже школьников. Могу и тебе дать работу, чтобы заработать деньги.
— Я буду тренировать девушек, ты — парней? — рассмеялась Робин. — А потом посмотрим, кто кого?
— Интересная мысль. Правда, немножко несправедливая.
— Учти, мне придется опозорить тебя, когда я выиграю несколько игр.
Она завизжала, когда он подхватил ее на руки и закружил. И пресекла шутливую борьбу, прижавшись губами к его губам.
До конца сезона оставался месяц. «Сателлиты» занимали третье место, но не теряли надежды перейти на второе. Билли Грин отбыл в «Атланту», Робин получала от него письма и делилась новостями со всеми игроками. Ее игра не переставала удивлять всех, ее успеху явно способствовали отношения с Майклом. Робин была на эмоциональном подъеме. Ей так хотелось сказать ему о своей любви, которая с каждым днем, с каждым часом становилась все сильнее, но всегда находилось нечто, что удерживало ее. Может быть, дело было в его желании оградить их роман от огласки? А возможно, в его нежелании говорить о собственных чувствах к ней? Что бы то ни было, но она продолжала хранить свою любовь глубоко в сердце.
