— Иными словами, ты будешь продолжать прятаться от меня, боясь, что тело снова сыграет с тобой злую шутку? — резко спросил Грегори. — Тебе не кажется, что это глупо?
Одри подняла плечи и медленно опустила их.
— Так будет лучше.
— Для кого?
— Для меня, конечно. Ты прекрасно знаешь, что обладаешь властью заставлять меня совершать поступки против своей воли.
Властью! Над Одри! Гм-м... Сам Грегори в этом сильно сомневался. Если бы он обладал такой властью, Одри бы уже давно снова принадлежала ему. На самом деле властью обладала она. Властью над собой. Она решила не уступать ему, и в другой обстановке он смог бы оценить это по достоинству. Но не сегодня.
— Ты счастлива?
Застигнутая врасплох, Одри бросила на него испуганный взгляд.
— Более или менее, — неохотно ответила она.
— Но не так, как было во время нашей совместной жизни?
— Конечно нет, — согласилась она, — и ты сам знаешь почему. Неужели ты не можешь понять, что смертельно обидел меня? Обидел так, что я никогда не смогу тебя простить.
— Никогда — это слишком долгий срок.
При мысли о том, что Одри действительно никогда не полюбит его снова, у Грегори все заныло внутри. Они зашли в тупик. Чтобы переубедить ее, понадобится много искренности, искусства, такта и терпения. Но обладает ли он этими качествами?
Грегори хотелось поклясться, что он больше никогда не обидит ее. Хотелось подойти к ней, взять ее за руки, поднять и прижать к себе. Ему нужно было почувствовать биение ее сердца, тепло ее кожи, трепет возбуждающегося тела. Но больше всего ему хотелось заняться с ней любовью.
— Ты должен был подумать об этом, когда прогонял меня, — с раздражением сказала она.
— Я сделал ошибку. Роковую ошибку. Ошибку, о которой буду помнить до конца жизни. Одри, милая, — взмолился Грегори, — я всего лишь человек...
Сдаваться он не собирался. Ни в коем случае. Все решится за те несколько дней, которые они проведут в Кейптауне, — в этом он не сомневался...
И вот через два дня, в субботу, они уже приземлились на взлетно-посадочную полосу кейптаунского аэропорта.
— Юнис, это Грегори, — представила его Одри встретившей их подруге.
На лице молодой брюнетки отразилось удивление, и Грегори тут же понял, о чем она думает. Грегори? Тот самый Грегори? Твой бывший муж? Что происходит?
Взгляд ее голубых глаз заставил его улыбнуться.
— Да. Тот самый, — сказал он.
— Но я не знала, что...
— Нет, — поспешно пояснила ей Одри. — Грег помогает мне руководить плантацией, вот и все.
Но тогда почему он здесь? — спросили голубые глаза.
— Он хочет посмотреть Кейптаун, — ответила Одри на безмолвный вопрос подруги.
— Если так, то вы попали в самую точку! — тут же заявила Юнис. — Надеюсь, вы не заказали номер в гостинице? Можете остановиться у нас, места полным-полно.
Грегори заметил недовольство Одри, но не обратил на него внимания. Именно на такую реакцию ее подруги ему и хотелось рассчитывать.
— Большое спасибо, Юнис. — Он широко улыбнулся. — Честно говоря, мне не нравится бродить по городу в одиночку.
— Одри, ты не возражаешь? — тут же спохватилась Юнис.
Одри безразлично пожала плечами.
— Дело твое. Но что скажет Артур?
— Он будет рад, что в доме появился еще один мужчина. Грегори, Артур обожает гольф. Вы играете в эту игру?
— Немного играю, но не могу сказать, что это моя страсть.
Его единственной страстью была Одри. Грегори думал только об одном: как убедить ее вернуться. Он хотел семью. Хотел детей. И хотел, чтобы она простила его.
Они сели в машину, и Юнис с умопомрачительной скоростью привезла их к дому над Кейптаунской бухтой.
— Вот мы и приехали. Грегори, вы справитесь с чемоданами?
Он кивнул, вынул из багажника чемоданы и сказал:
— Замечательное место. Потрясающий вид. У меня тоже хороший вид из окна, но панорама бухты куда живописнее панорамы Нью-Йорка.
— Это самая красивая бухта на свете, — похвасталась Юнис и засмеялась. — Держу пари, что вы это уже слышали.
— Верно. У вас есть яхта?
— Конечно. Правда, Артур не позволяет мне плавать под парусом в одиночку. Ума не приложу почему.
Если она управляет яхтой так же, как машиной, тогда я его понимаю, подумал Грегори.
— Вы уверены, что он не станет возражать против моего пребывания у вас дома?
— Абсолютно. Ну что, вам одну спальню или...
— Нет! — Одри ответила так резко, что Юнис приподняла бровь.
— Если так, то вы, Грегори, займете эту комнату, а ты, Одри, соседнюю. Они обе выходят на бухту, так что спорить не о чем.
Грегори улыбнулся с довольным видом, а Одри нахмурилась и быстро исчезла. Было ясно, что столь близкое соседство ей не по душе. Однако он надеялся, что за время уикенда она передумает.
Через некоторое время Одри спустилась по лестнице и присоединилась к подруге, сидевшей у бассейна. Огромный парусиновый тент защищал их от палящего солнца. На столике стояли кувшин с ледяным лимонадом и блюдо со свежими фруктами.
— Твой Грег — прелесть, — сказала Юнис. — Как ты могла жить без него? И почему теперь смотришь на него волком?
— Ты знаешь, как он со мной обошелся.
— Да, но мне кажется, что он готов попросить у тебя прощения.
— Он только этим и занимается.
— Тогда в чем проблема? Он просто красавчик. Знаешь что? Давай меняться. Бери моего Артура, а мне отдай Грегори.
Одри засмеялась. Кем-кем, а красавчиком Артура не назовешь. Зато у него имелись другие достоинства. Он был заботливым, любящим мужем, обожал свою жену и сделал бы для нее все. Кроме того, он — уважаемый банкир и член многих комитетов. Кое-кто считал его скучным, но это было не так. Артур обладал тонким чувством юмора, и у них с Юнис было множество друзей.
— Да ради Бога, — сказала Одри. — Забирай этого типа со всеми потрохами. Я все равно больше никогда не смогу ему доверять.
— Никогда — это слишком долгий срок, Одри. Все мы делаем ошибки. Вопрос в том, учат ли они нас чему-нибудь. Ты не думаешь, что Грегори уже достаточно наказан?
— Не знаю, — задумчиво ответила Одри. — Но если я дам ему еще одну возможность, а он поведет себя по-прежнему, я этого уже не переживу.
— Однако ты все еще любишь его?
Одри покачала головой.
— Мои чувства к нему умерли.
— Так уж и все? — лукаво спросила Юнис. Одри хотела что-то ответить, но заметила неслышно подошедшего Грегори. Они сидели спиной к дому и не догадывались о его присутствии. Слышал ли он их беседу? Впрочем, это не имело значения. Слова Одри только подтверждали то, что уже было ему известно.
