Покинув контору, она решила сделать несколько покупок и поехала для этого в район Вест-Энда. Оставив машину на стоянке, Каприсия начала обход. К этому времени она успела почти полностью обновить гардероб, но магазины, особенно лондонские, продолжали оставаться для нее чрезвычайно привлекательными. Они просто очаровали ее, ведь раньше мисс Воган не приходилось видеть ничего подобного, разве что в Париже, где она и купила самые шикарные свои вещи.
Теперь, когда денег было достаточно, чтобы удовлетворить любую прихоть, она получала от походов по магазинам особенное удовольствие. Вот и в этот раз наша героиня самозабвенно сорила деньгами направо и налево, пока не наступило время обедать.
Каприсия пообедала в одном из больших универмагов, затем прошлась пешком по Пикадилли, подставляя лицо ласковому октябрьскому солнцу. Вдруг впереди промелькнул силуэт Ричарда Винтертона, который, как ей показалось, входил в один из известных лондонских клубов.
Конечно, она могла легко ошибиться. Возможно, ей просто почудилось, потому что этот человек весь день не шел у нее из головы. Тем более, насколько ей было известно, он оставался в Ферринфилде и вовсе не собирался сегодня в Лондон.
Но человек, расплатившийся с таксистом и легко взбежавший по ступеням клуба, так необыкновенно напоминал Винтертона, что она даже остановилась от неожиданности. То, что одет он был чрезвычайно изысканно, лишь сбивало с толку, поскольку Винтертон до сих пор вовсе не казался ей элегантным, и это было главной причиной, почему она решила, что глаза ее все-таки обманывают. В то же время надменно поднятый подбородок, своеобразная упругость походки, погруженность в себя — все это заставляло думать, что Ричард Винтертон не только приехал вслед за ней в Лондон, но и дерзко попался ей на пути, подобно тому, как постоянно делал это в Ферринфилде.
Только позавчера вечером, направляясь в свою спальню, она столкнулась с ним на галерее. Он следил за Каприсией из окна своей комнаты, что показалось ей нестерпимой наглостью.
А теперь перед ним — если это действительно был он — швейцар почтительно распахивал дверь одного из старинных клубов и даже, казалось, был весьма рад увидеть его, во всяком случае уважительно посторонился, давая дорогу. И тот уже готов был исчезнуть за высокой стеклянной дверью, но вдруг другой человек, как раз выходивший из клуба, чуть было не столкнулся с ним и тоже выразил свое удовольствие от встречи.
Каприсия не стала дожидаться, чтобы увидеть, не откажется ли выходящий от своего первоначального намерения, и не вернется ли назад в клуб с человеком, который наверняка был Винтертоном. Но, торопливо проходя мимо подъезда, она краем глаза успела заметить, как они все-таки вошли в дверь вместе. А это означало, что Ричард Винтертон, если это все же был он, пользовался популярностью и у членов клуба, и у тех, в чьи обязанности входит заботиться об удобствах последних.
Перед возвращением домой Каприсия забежала в кафетерий выпить чаю, затем взяла машину со стоянки и сосредоточилась на предстоящей дороге. Прошлую ночь она провела в небольшой тихой гостинице, которую ей порекомендовала одна пассажирка, с которой они вместе плыли пароходом из Австралии. Утром Каприсия посетила одну-две достопримечательности Лондона, встретилась с поверенным, вдоволь насладилась путешествием по магазинам и теперь, к некоторому своему удивлению, обнаружила, что весьма рада возвращению в Ферринфилд, где твердо намеревалась как можно скорее осуществить задуманные перемены. У нее в голове постепенно созревал план превращения поместья в гостиницу или загородный клуб, но все эти размышления были пока еще очень и очень неопределенными. Прежде всего предстояло сделать дом пригодным для жилья. Она решила сохранить большинство его архитектурных особенностей, добавить комфорта внутреннему убранству и уже горела нетерпением как можно быстрее приступить к работе. Она раздобыла адреса нескольких агентств, которые могли помочь в ее замыслах, и собиралась немедленно по возвращении обзвонить их одно за другим.
Кроме того, ей необычайно нравились типично английские пейзажи, окружавшие Ферринфилд, и она чувствовала, что в будущем ей тяжело будет расставаться со своим домом даже на короткое время.
Она всей душой хотела пустить здесь корни, обжиться, упрочить свое положение. Одинокой молодой женщине все это не так легко, а у нее не было намерения выходить замуж, возможно вообще, тем более в скором времени. До сих пор Каприсии еще не доводилось встретить человека, с которым ей хотелось бы пройти вместе по жизни, вот почему ее отношение к браку было легко объяснимо.
Втайне она немного побаивалась мужчин. Австралийцы казались ей грубоватыми здоровяками. В Англии не прошло и двух недель, как ее поцеловали двое мужчин, и каждый поцелуй вызвал чувство отвращения, что ее слегка встревожило. Если всякий раз, когда мужчина захочет ее поцеловать, она станет испытывать подобное чувство, придется признать — мисс Воган просто не создана для брака.
Но брак означал детей, надежность, защищенность и многое другое, о чем наша австралийка частенько думала и что мечтала когда-нибудь получить. Каприсия была — она надеялась на это — нормальной молодой женщиной, а для нормальных молодых женщин неестественно стремление отгородиться от людей и жить уединенно. Обитая в домах, подобных Ферринфилду, они предпочитают, если имеют возможность выбирать, не оставаться в одиночестве.
Все эти рассуждения внезапно снова привели ее к Ричарду Винтертону. Каждый раз, как она начинала думать о Ферринфилде, она думала и об этом господине. Такое постоянство наводило на мысль о состоянии ее рассудка и не могло не беспокоить мисс Воган.
Да, он ей не нравился, не нравился чрезвычайно, должно быть, говорила она себе, как и ее дедушке Джошуа, иначе тот упомянул бы о Винтертоне в завещании. Тогда почему каждый раз, когда она сталкивалась с ним лицом к лицу, эти встречи приводили ее в смятение?
С самой первой их встречи у нее были все основания для того, чтобы невзлюбить Ричарда Винтертона. Потом его отношение к ней несколько смягчилось, но он никогда не пытался скрыть своего презрения. Вне всякого сомнения, мистер Винтертон платил ей взаимной неприязнью, ведь своим появлением она разрушила его прежний, привычный образ жизни.
Все это еще можно понять… но она не могла объяснить себе его злости, скрывающейся за напускной вежливостью и равнодушием манер. Он был, как выяснилось, вполне обеспеченным человеком, тогда зачем ему держаться за этот полуразвалившийся дом? Если Винтертон и вправду так богат, как говорят про него, он мог бы купить себе другой дом и уж, конечно, устроиться гораздо уютнее, чем в Ферринфилде. Супруги Билль видели в нем своего настоящего хозяина, и он мог взять их с собой.
Сколько она ни раздумывала, смысл того, почему Винтертон противится необходимости покинуть Ферринфилд, оставался неясным. Каприсия желала изгнать его из своих мыслей чуть ли не больше, чем выселить из дома. Но хотя ей и удавалось забыть о нем на какое-то время, неизменно, подобно тому, как некогда все дороги вели в Рим, любая внезапно возникшая мысль приводила ее — по простой случайности или из-за того, что он, словно болезнь, вошел в подсознание, — к Винтертону. Он привиделся ей даже в Лондоне! Не успела она развернуть машину в сторону дома, как начала загадывать, собирает ли он уже свои пожитки и не объявит ли о немедленном отъезде по ее возвращении.
