– Иззи... Глупо каждый вечер оставлять пеньюар поверх рубашки. – Голос у него был низким и раздраженным. – Ведь очень жарко.
Она не стала отвечать и закрыла глаза, приказывая себе спать. Прошло несколько мгновений, и скрип кресла сообщил ей, что Гейб выпрямился. Она почти видела его изогнутую бровь и твердый подбородок.
– Послушай, я знаю, что на этой неделе не был самым галантным рыцарем «Круглого стола», но я не слюнявый извращенец.
Наступила короткая пауза. Если он рассчитывает, что она ответит ему, то придется долго ждать.
– Ты могла бы лежать голой под этими покрывалами, и я не притронулся бы к тебе.
«Прекрасно! – мысленно ответила ему она. – Сыпь соль на мои раны!»
Повисла тишина. Наконец Иззи услышала, как он раздраженно выдохнул.
– Я же сплю в этом чертовом кресле ночь за ночью, разве не так? Это должно ясно показать, какие у меня намерения.
– Ваши намерения на мой счет всегда были кристально чистыми, – произнесла она и закрыла рот. Не хотела быть втянутой в разговор с ним.
– Тогда сними пеньюар. Положи его в ногах. Можешь снова надеть его, когда рассветет. Клянусь здоровьем матери, я не нападу на тебя ночью. – Его низкий смех был совсем не веселым, скорее – раздосадованным.
– Не смейтесь!
– Я и не смеюсь.
– Нет, смеетесь!
– Хорошо, может быть, немножко. – Он помолчал. – Честное слово, не знаю, с кем еще я смог бы отказаться разделить удобное ложе, кроме тебя.
Ощутив комок в горле, она еле сдержала слезы. Он не представлял, что его замечание подействовало, словно удар ножом в сердце. Она должна быть благодарной, что он не захотел разделить с ней ложе? Единственный поцелуй после танца... и так трудно его забыть!..
– На самом деле мне уже начинает нравиться спать в этом кресле.
Без сомнения, он выжидал, давая ей шанс заглотнуть наживку. Иззи прикусила язык, чтобы не спросить, почему.
– Я сомневаюсь, что стал бы спать на этой кровати, даже если бы ты умоляла меня.
– Не волнуйтесь, не буду.
– Кроме того, – продолжал он несколько суше, – сон в кресле закаляет характер.
– Вам это необходимо.
– Что ты сказала?
Хотя надо было промолчать, она повторила:
– Я сказала, что вам это необходимо.
Раздался его звучный смех.
– Не сдерживайся, Иззи. Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.
Она посмотрела на него. Он слегка наклонился вперед, положив руки на колени. Его зубы блестели в лунном свете.
– Не хочешь узнать, как сон в этом кресле укрепил мой характер?
– Я с вами не разговариваю! – ответила она, надеясь, что такое прямое заявление заставит его замолчать.
– Пребывание в этом кресле закалило меня. Я мог бы вообще обойтись без кровати, – произнес он, как будто размышляя вслух.
– Мы ведь не разговариваем.
– У меня на Лонг-Айленде, у подножия утеса, недалеко от моего пляжа, есть груда камней. Я мог бы привыкнуть спать там.
– Надеюсь, вам нравится произносить монолог, потому что я не слушаю.
– Если сюда прибавить еще холодные водные потоки и ураганные ветры, то ты даже не представляешь себе, как я смогу закалить свой характер.
Иззи приподнялась на локте и с досадой посмотрела на него.
– Может быть, вам лучше встать и подвигаться, боюсь, у вас кровь перестала поступать к голове.
На его губах заиграла легкая улыбка.
– Меня можно было бы поместить в рекламе армии США. Я и кресло – на рекламных щитах по всей Америке. Тогда старый наивный лозунг о том, что мужественные военные успевают сделать до девяти утра больше, чем большинство людей за день, выбросили бы. А новый звучал бы примерно так: «Вы можете еще больше усложнить жизнь до девяти часов утра... и так далее, и так далее». – Он подмигнул с мальчишеским лукавым видом.
У нее дрогнули губы, и она разозлилась на саму себя. Несколько минут тому назад была готова погрузиться в уныние, а сейчас боролась с желанием броситься к нему на колени.
Пропади пропадом Гейб и его заразительный шарм! Но на этот раз она не угодит в его ловушку.
– А... спокойной ночи!
Ее слова надолго повисли в тишине. Иззи едва дышала. Почему-то она ощущала, что это еще не все. Ждала, а чего именно, не знала.
– Иззи, сними этот чертов пеньюар.
Она вздрогнула, хотя он говорил тихо. Его тон был таким же строгим, как и в тот раз, когда она заболела на работе и старалась делать вид, что чувствует себя хорошо. Но он взял ее за плечи и отвел в ванную комнату, чтобы она посмотрела на себя в зеркало. Щеки у нее пылали, а глаза горели горячечным блеском – настолько больной вид, что никого не обманешь. Сказав, что она упрямая дурочка, он отправил ее домой на своем личном автомобиле. Гейба нелегко обмануть. А сейчас у нее возникло чувство, что ему надоело ее упрямство. Не хотелось признаваться, но она умирала от жары. Тревожно вздохнув, легла на спину и посмотрела вверх на легкий балдахин.
– А если я сниму, вы будете сидеть спокойно?
– Обязательно.
Она села и спустила ноги с кровати. Недовольно глядя на него, развязала бант на шее и сняла пеньюар. Бросив его на кровать, снова легла и натянула до подбородка простыню.
– Спокойной ночи, Иззи.
Она зажмурила глаза, обещая себе, что не будет отвечать ему. Сделает вид, что его нет, постарается так же не замечать его, как он ее. А самое главное, никогда не признается, что ей гораздо удобнее без пеньюара. Не собирается доставлять ему удово...
– Спасибо, – прошептал он.
Среди ночи Гейб проснулся оттого, что чуть не упал с кресла. Провел рукой по волосам, стараясь прогнать из головы туман. Что это было?
Он снова услышал крик и понял, что тот шел от кровати. Иззи? Внимательно посмотрел на нее. Она лежала на середине постели. По ее позе было видно, что у нее неспокойный сон. Вот она снова вскрикнула, голос был несчастным и прозвучал с придыханием. Подняла руку, что-то доставая, возможно, умоляя. Пробормотала что-то, но он не смог разобрать слов.
Опасаясь, что она перебудит весь дом, он встал и подошел к краю кровати, не зная, что делать.
– Иззи?
Она начала крутиться, перевернулась со спины на бок, а потом снова на спину. Черты лица исказились от беспокойства. Вот она подняла руки вверх, умоляюще хватая пальцами воздух. Вскрикнула громче и сильнее. Боясь, что ее стенания привлекут внимание обитателей дома, Гейб влез на кровать и обнял ее, стараясь успокоить и утешить.
– Ш-ш... – Он просунул под нее руку и крепко прижал к себе. – Не плачь, Иззи, – тихо приговаривал он. – Все хорошо. – Успокаивая, гладил ее волосы. Она захныкала, проведя рукой по его груди, а потом по спине. Он даже испугался, когда она вцепилась в него.
