— Что теперь?
В ее глазах было столько удивления, как будто он задал ей глупейший вопрос в мире.
— Как что? Теперь пригласи меня куда-нибудь. Мы ведь решили веселиться? Или ты забыл?
— Куда же я могу тебя здесь пригласить, Русалка? В ресторан? В бассейн? На прогулку по парку?
— Можно сначала в ресторан. А потом в бассейн. А после и прогуляться по парку. Я также не откажусь от еще одной бутылочки вина, — прощебетала она весело.
— Я тоже не откажусь, — сказал он потухшим голосом. — Веселиться, так веселиться.
Хотя ему почему-то было не до веселья.
Почему он ее не поцеловал? Она ведь, похоже, была совсем не против. Может, даже ждала этого? А он… Джентльмен, тоже мне. Решил, что не имеет на это никакого права. А какое тогда он имеет право хотеть этого?
Но даже если она сама хотела поцелуя, то для нее это, скорее всего, просто мимолетная прихоть. Ведь она так быстро забыла об этом. Сама ведь сказала ему, что хочет не его, а такого, как он. Значит, правильно он ее не поцеловал. Для нее все равно это несерьезно.
А для него? Для него это серьезно?
Он думал об этом все время, пока они спускались по лестнице. И только в фойе вспомнил о менее интересных вещах.
— Добрый вечер, дорогие гости! А вы, как я погляжу, неплохо проводите у нас время! — встретил их улыбчивый администратор. — Вы чудесно поете, мисс Мерсье. Мы все заслушались.
— Спасибо, — сказала она кокетливо. — При случае спою еще.
— А у вас, надеюсь, есть для нас какие-нибудь утешительные новости? — спросил его Энди.
Под утешительными новостями он, конечно, имел в виду новости от Пьера. Например, что у него сломался джип где-нибудь в таком месте, выбраться откуда можно только пешком через снежный перевал…
— К сожалению, я по-прежнему не могу дозвониться, — ответил администратор. — Уж второй день к концу подходит, а от мистера Пьера ничего. Я даже волноваться начинаю.
Что ж, это вполне могло сойти за утешительную новость. Энди приятно оживился.
— Ну вам-то волноваться нечего. Он ведь заплатил вам за три номера на два дня вперед. А от себя лично я хочу вас поблагодарить за ваши неутомимые усилия. — Энди на радостях даже пожал администратору руку. — Спасибо. Спасибо вам, мистер…
— Суман Тхакури, — представился польщенный администратор.
Русалка, стоявшая молча чуть в стороне, незаметно потянула Энди за рукав. Он обернулся и увидел, что она тоже сияет и, вероятно, от нетерпения продолжить веселье топчется на месте.
— Извините, мистер Тхакури, но мы проголодались. Особенно мисс Мерсье… — сказал Энди.
— Конечно, конечно. Желаю вам приятного ужина. И если хотите, мы можем включить вам музыку. У нас отличная музыкальная система. И большая коллекция джазовой музыки, — похвастался довольный администратор.
Она всплеснула руками.
— Правда? А Гиллеспи есть?
Администратор озадачился и почесал затылок.
— Не уверен. Но можете сами порыться в дисках. Приятного вам ужина под музыку!
Он позвал Пракаша, который, опередив их, ворвался в ресторан и переполошил официантов. Они засуетились, и вскоре по залу ресторана покатился хриплый голос Армстронга.
— А нас здесь любят, Русалка, — сказал Энди, отодвигая для нее стул.
— Да. И Пьер, кажется, решил не портить нам веселье. Но, даже если он сейчас появится, ему это не удастся.
Они заказали ужин и бутылку вина. Армстронга сменила Элла Фитцджеральд, а потом Майлз Дэвис. Астрид аппетитно ела и одновременно тихонько мурлыкала себе под нос. Казалось, что бы ни играло, она знает все наизусть. Даже хип-хоп, который внезапно сменил джаз, из чего Энди сделал заключение, что ресторанная коллекция джаза истощилась.
— У них много хорошей старой музыки, только вот Филиппа Гласса нет. А жаль, — пробормотала она.
— А кто такой этот Филипп Гласс?
— Прекрасный музыкант и композитор. Часто играет с Рави Шанкаром. Недавно вместе выпустили новый альбом. Музыка совершенно потрясающая. Необыкновенно образная. Слушаешь и начинаешь видеть перед глазами всякие картинки или сценки.
— Ты так любишь музыку, Русалка. Ты наверняка до сих пор занимаешься чем-то, связанным с музыкой. Я прав?
— Нет.
— Тогда чем же ты занимаешься?
— Не скажу. — Она отодвинула от себя тарелку и вытерла салфеткой губы. — Лучше налей нам еще вина, и пойдем танцевать.
— Это что, такой большой секрет? — допытывался он.
— Нет. Но мне стыдно говорить.
— Ты занимаешься чем-то неприличным?
Пока он разливал вино, ему в голову лезли самые разнообразные неприличные мысли. Он видел ее танцующей вокруг шеста в стрип-баре. Или сидящей за стеклом в заведении пип-шоу. Или… Ему было слишком больно, чтобы продолжать свои догадки.
— Итак, чем же ты занимаешься, Русалка? — все же хотел выяснить он, надеясь, что она избавит его от неприличных догадок.
— Потом скажу. Когда будет подходящая обстановка. А сейчас я хочу танцевать. Ты составишь мне компанию?
Она снова одним махом опрокинула бокал и встала. Энди тоже, не желая от нее отставать, осушил свой бокал и встал. Подал ей руку и повел в центр зала. Догадливые официанты тут же сделали музыку погромче, сдвинули несколько столов, освобождая им пространство, и с растянутыми до ушей ртами расселись на стулья: приготовились созерцать шоу.
Она начала приплясывать еще на ходу, а как только они вышли на пустое пространство, отвязалась по полной. Высоко подняв над головой руки, она то по-арабски, то по-африкански трясла бедрами, соблазняя его. Но как только он приближался, быстро ускользала. Она кружилась и нежно хлестала его по лицу своими ароматными русыми волосами. Она подкрадывалась к нему сзади, брала за бедра и начинала плавно, как на волнах, покачиваться вместе с ним. Но стоило ему повернуться, чтобы обнять ее, ловко выворачивалась и затевала новую игру. Она откровенно дразнила его. Прикасалась к нему то плечом, то бедром. Сползала к его ногам и смотрела молящими глазами истомленной страстью женщины. Иногда набрасывалась на него, обвивала руками его шею, прижималась к нему всем своим гибким, извивающимся телом. Но как только он пытался удержать ее, снова ускользала.
Энди нравились ее игры — игры русалки. Ему нравилось быть во власти этих игр. Изобретательных и коварных. Его с ума сводили ее свобода и огонь в глазах. Он невольно представлял себе, какие игры можно было бы затеять с ней в постели, и чувствовал, как во всем его теле бешено пульсирует кровь. Его бросало в жар. Его пробирала дрожь. Ему казалось, что он беспробудно пьян и способен на что-то совершенно немыслимое. Невозможное. Если только ему удастся ее поймать.
Но она продолжала ускользать. Соблазняя, дразня его. Хотя в этом больше не было никакой необходимости, потому что Энди был уже соблазнен. Он был соблазнен и теперь только отчаянно хотел ее.
