А теперь его нет, и первый раз в жизни ее судьба полностью зависела от нее самой.
Когда Филипп вернулся во дворец, было уже около одиннадцати. Заметив свет, горевший в кабинете Ханны, он зашел внутрь и обнаружил ее сидящей среди громадной кучи свадебных подарков.
И понял, что рад видеть свою жену, очень рад. Целый день он не думал практически ни о чем, кроме ее улыбки… Поэтому и решил, так сказать, отойти назад. Филипп не хотел вводить Ханну в заблуждение — в их жизни ничего не изменилось.
Гора упаковок, на которую он наткнулся вчера, зайдя, чтобы взять книжку, уменьшилась как минимум вдвое, а то, что осталось, было аккуратно рассортировано по размерам.
— Ты сделала все это сама?
Ханна подняла голову, но ее улыбка была не такой яркой, как обычно.
— Мне помогли. Надеюсь, ты не возражаешь, что мы начали без тебя.
— Нет.
— Я так и подумала.
Как он успел заметить, она еще ни разу не снимала ожерелье, которое он ей подарил.
— Что же мы получили?
— Много хрусталя, серебра, постельного белья… Я даже не представляю, куда все это можно деть.
— На склад? — предложил Филипп.
— И пусть все эти вещи пропадают впустую? Мне, конечно же, приятна такая всеобщая щедрость, но, по-моему, это уж чересчур.
Ханна выглядела искренне расстроенной, и тут он понял, что ее прохладное приветствие не имело ничего общего с его поведением. Ханна расстроилась из-за подарков. Ей портила настроение ее совесть, а не его всегдашняя боязнь серьезных отношений. И, несмотря на то что Филипп пытался убедить себя в обратном, он почувствовал облегчение. Видеть Ханну несчастной ему совершенно не хотелось, а осознавать, что в этом его вина, тем более.
А ведь он король, лидер страны, и все же этой девчушке каким-то образом удавалось заставить его почувствовать себя зависимым. И все это без малейшей на то попытки, ведь она даже понятия не имела, что значит быть мстительной. Такого слова просто не было в ее словаре.
Филипп уселся рядом с ней на пол, и Ханна устало склонила голову ему на плечо.
— Не очень-то правильно получать все эти щедрые и, если честно, совершенно излишние подарки, когда столько людей на земле не имеют даже базовых средств к существованию.
— И что ты предлагаешь сделать?
— У меня появилась одна идея… Может быть, стоит продать их с аукциона, а полученную сумму отдадим на благотворительность.
— Продать с аукциона наши свадебные подарки? А тебе не кажется, что люди могут обидеться?
— Мы можем объявить, что очень благодарны, но хотим поделиться подаренным с остальным миром. Уверена, твои люди сумеют сделать правильный акцент на этой проблеме.
Если так, то Филипп выставит королевскую семью в выгодном свете, хотя он и не думал, что Ханна делает это для себя. Она просто была щедрой, цельной натурой.
Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
— Думаю, это замечательная идея.
Ее лицо просияло.
— Правда?
— Да. Займусь этим завтра же.
— Спасибо! — девушка обвила его шею руками и прижалась к нему покрепче.
Это было все, что ему нужно, чего он страстно желал еще прошлой ночью, но пересилил себя и пошел спать один. И выспался плохо. За две недели сон в одиночестве успел утратить свою прежнюю привлекательность, но, скорее всего, еще сумеет приобрести ее снова. Когда-нибудь надоедает все, даже самое приятное.
— Почему бы нам не пойти в спальню? — предложил он.
— То есть вдвоем, вместе? В одну кровать?
— Если ты не против.
Ханна еще раз счастливо улыбнулась.
— К тебе или ко мне?
— К тебе.
— Только сначала мне нужно принять душ.
Он поднялся на ноги и притянул ее к себе.
— Думаю, мне стоит к тебе присоединиться.
Ханна состроила лукавую рожицу.
— Ты же знаешь, как мне нравится видеть тебя всего влажного…
И это, подумал Филипп, было у них взаимным…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
После медового месяца время для Ханны стало лететь очень быстро: организовывая благотворительный аукцион, планируя празднество по поводу пятисотлетия их страны и к тому же беря уроки кулинарии у Софи, девушка едва могла позволить себе хотя бы минуту отдыха.
Филипп был не менее загружен, и пусть им не часто удавалось вместе поужинать, ночи они почти всегда проводили вдвоем — по крайней мере, когда он не уезжал по делам. Они занимались любовью, хотя иногда могли найти в себе силы лишь улечься рядом и смотреть вечерние новости — так уставали за день.
Каким-то образом после того, как Ханна переехала на остров Морган, их с Филиппом стали считать парой. И, несмотря на то что они жили не в точности так, как она мечтала и планировала, ее это все равно устраивало. Это делало жизнь более интересной. Конечно, над их отношениями еще нужно было много работать, но Ханна была счастлива, и Филипп, кажется, тоже.
По крайней мере, она на это надеялась.
В день проведения аукциона Ханна жутко разнервничалась: а вдруг никто не объявится? Вдруг они действительно обидели людей своим решением продать их подарки?
— Тебе не из-за чего волноваться, — заверил ее Филипп. — Все пройдет хорошо.
И как обычно в таких ситуациях, он оказался прав. Еще до начала аукциона помещение заполнилось людьми. Они с Филиппом ходили по залу, приветствуя знакомых и улыбаясь прибывающим, как вдруг Ханна вновь почувствовала, что за ней наблюдают. Та женщина! Опять встретившись с ней взглядом, Ханна толкнула мужа под локоть.
— Что такое?
— Та женщина, что смотрела на нас в день моего приезда. Я видела ее и на нашей свадьбе.
— И где она? — спросил Филипп.
Ханна указала на незнакомку взглядом.
— Вон. Длинные темные волосы, очень привлекательная.
По тому, как Филипп поглядел на нее, Ханна могла сразу сказать, что он знал ее, и знал хорошо. И вместо того, чтобы отвести взгляд, незнакомка улыбнулась и помахала ему рукой, а потом и вовсе пошла к ним навстречу, и сердце Ханны упало.
Вот теперь наконец-то она встретится лицом к лицу с женщиной, которая столь явно ее презирала. И хотя Ханна чувствовала в какой-то мере облегчение из-за того, что сейчас все разъяснится, руки ее все равно дрожали. Незнакомка была необыкновенно красивой и чувственной, а Ханна, напротив, выглядела совершенно обыкновенно и непримечательно.
— Филипп, — проговорила женщина низким бархатным голосом, — как приятно видеть тебя снова!
