Смакуя эту новость, Мария налила себе чашечку кофе. Виржиль вернулся очень поздно, уже почти рассвело. Наверняка они от души отпраздновали победу. После таких пиршеств он всегда отсыпался на диване у себя в кабинете. Мария еще раз взглянула на фотографию сына.
Теперь ей хотелось прочесть статью. Руис, очевидно, спал, поэтому она велела работникам быть потише. Вошел Виржиль, вид у него был уставший. Она заметила, что он одет во вчерашний костюм, и обеспокоенно вскинула брови. Муж подошел к столу, бросил взгляд на статью, затем взял газету и скомкал ее. Мигель вошел в комнату вслед за отцом и опустился на стул, мрачно уставившись в пол. Мария хотела что-то сказать, но муж жестом остановил ее.
— Подожди! — только и сказал он.
Было видно, как Виржиль подыскивает слова для разговора с ней. Он повернулся было к Мигелю в надежде на помощь, но передумал.
— Вчера вечером Руис уехал в Севилью. Он взял с собой Рафаэль, — начал он.
Мария озадаченно посмотрела на мужа, ничего не понимая.
— Руис? Разве он не у себя в комнате?
— Нет, — сказал Виржиль, повысив голос, — он в комнате, но не в своей! Ты что, не слышала, что я сказал? Руис увел Рафаэль из-под носа Жослина…
Мария уставилась на стол. Она пыталась понять, что сказал муж, но не понимала его слов.
— Жослин? — повторила она.
Она обошла вокруг стола и села рядом с Мигелем.
— Рафаэль и Руис? Виржиль, что происходит?
Она чуть не плакала. Виржиль гневно закричал:
— Да, да, Руис! Руис!
Он повторял имя сына со всевозрастающим гневом, но, увидев слезы в глазах жены, замолчал.
— Мигель все тебе расскажет…
— Нет, ты! Я хочу, чтобы ты мне все рассказал.
Она смотрела ему в глаза, готовая защищать Руиса до последнего. Виржиль это понял и сказал сурово:
— Нет, Мария. Я не хочу об этом говорить. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Пока ситуация не прояснится, Руис не переступит порога этого дома. Я говорю серьезно…
Мария не сомневалась в этом.
— Послушай, Виржиль… — начала она, но он не дал ей договорить.
— Мария, я не хочу видеть Руиса в этом доме.
Виржиль выдержал взгляд жены, резко повернулся и вышел из комнаты. Мигель подошел к матери и улыбнулся.
— Разве ты еще не привыкла, что вокруг Руиса все время скандалы? Я уже слушаю об этом целый час.
Сложно было не заметить, что Рафаэль ему нравилась. Неужели ты ничего не видела? Нет? Ну что ты, мама…
Он усадил Марию в кресло, сел рядом и взял ее руки в свои.
— Ну а я давно заметил неладное. Жослин собирался уезжать сегодня днем. Он был так уверен в себе…
Мария рассматривала свои украшения и не слушала сына. В конце концов это его разозлило:
— Ты же знаешь Руиса, мама! Он всегда считал Жослина искусным соблазнителем. Ему вдвойне приятно украсть у него молоденькую подружку. Я подумываю, уж не влюбился ли он… Он подарил ей быка, отрезанное ухо и поездку в Севилью, будучи абсолютно уверенным в себе!
Мария обеспокоенно спросила:
— А что сделал твой отец, Мигель?
— Если я правильно понял, он затеял драку…
Женщина задумчиво посмотрела на скомканный кусок газеты.
— Что мне делать, Мигель?
Вопрос заставил сына задумчиво опустить голову. Помедлив, он ответил:
— Ничего, мама. Руис больше не ребенок. Он получил что хотел. В воскресенье он будет в Севилье, где встретится с Пабло. Позвони тому и расскажи все. Это самое разумное, что можно сделать.
— Я никогда не прощу его, — прошептала Мария.
— Никогда? Это слово слишком сильное, когда речь идет о Руисе…
Мигель снова улыбнулся.
— Никто не умер, мама, — сказал он, поднимаясь. Он собрался уходить, но Мария остановила его.
— Ты не понимаешь, Мигель…
Он пожал плечами и сказал:
— Обида забывается. Думаю, в ближайшее время Руис не появится. Он полностью поглощен своей любовной историей и временно забыл о нас. После воскресного выступления он вернется в Сент-Мари, один или с Рафаэль. Можешь съездить туда, чтобы рассказать ему, как мы недовольны его поведением. К тому же, почему ты думаешь, что Рафаэль у него надолго? Коррида была и остается его самой сильной страстью. Мне кажется, что со временем…
— Я все равно не прощу его, Мигель.
— Возможно… не сегодня.
Мария встала и вышла, недовольная самоуверенностью Мигеля. В холле она столкнулась с Жавьером, но молча прошла мимо. Виржиль из другой комнаты крикнул вслед другу:
— Ты меня хорошо понял?
Жавьер кивнул.
— Не пускайте его даже в конюшни! Я не хочу видеть Руиса на территории нашей усадьбы, — приказал хозяин дома.
Жавьер постоял на лестнице, с сожалением глядя на хозяйку, затем поднял шляпу, прощаясь, и ушел. Мария подбежала к Виржилю, который собирался сорвать со стены фотографию Руиса, и схватила его за руку.
— Не трогай!
Они стояли друг напротив друга.
— Пусть все остается на своих местах! Это и мой дом тоже! — закричала Мария.
— Ты любишь Руиса. Но с этого дня…
Мария разрыдалась, и Виржиль обнял ее.
— Виржиль, я ни о чем не прошу тебя… Можем не говорить об этом. Но кто коснется его фотографий, будет иметь дело со мной.
Виржиль приподнял лицо жены за подбородок и посмотрел в ее глубокие глаза. У Руиса был такой же взгляд… Виржиль слегка оттолкнул Марию.
— У меня дела, Мария… Собери вещи Жослина и отправь их в Париж.
— Хочешь, чтобы я написала ему?
— Нет, не надо…
Виржиль спустился в холл и остановился у окна. Он чувствовал себя уставшим и опустошенным. Давно уже у него не было такой ночи. В конюшне Жавьер мыл андалузского скакуна Руиса. Он понял этот негласный знак протеста, которым молчаливый Жавьер высказывал свое недовольство под внешним смирением.
— Иди займись лучше моими быками, — пробурчал будто сам себе Виржиль.
Он представлял, как будет проходить жизнь в finca[21] без Руиса, как будет скакать один рядом с becerro[22] и не сможет показывать сыну новорожденных жеребцов.
Виржиль задумался. Жослин наверняка сейчас едет в аэропорт Гароны, разбитый, уставший от происшедшего накануне и чрезмерной дозы алкоголя, выпитого в желании забыться. Мигель будет возить Марию к Руису в Сент-Мари, если она захочет. Единственное, чего не желал Виржиль, — это видеть своего сына здесь, одного или с этой девчонкой. Поехать в Севилью, чтобы сказать ему об этом? Это так далеко… Виржиль вспомнил свои путешествия под палящим солнцем в трепетной неизвестности. В воскресенье у Руиса новая коррида и новая победа. Неужели он уже не увидит этого?
