— Я полагаю, король счел меня способным справиться с заданием.
— Которое…
Он слабо улыбнулся:
— Я еще не столько рому выпил, капитан.
— Какое бы задание у вас ни было, вам придется рассказывать о нем в моем присутствии.
— Но это уже будет решать ваш отец, а не я.
Джульетта раздраженно фыркнула;
— Верю, но мне не так уж и интересно.
— Не сомневаюсь. Если вы будете тереть мой палец еще сильнее, то уж лучше сразу оторвите его, все равно больнее уже не будет.
Она свирепо взглянула на него и отбросила его руку.
— Надеюсь, вы умеете плавать, сэр. Если отцу ваши шутки понравятся еще меньше, чем мне, то это умение вам пригодится.
Вариан отреагировал на эти слова лишь насмешливой улыбкой. Сейчас он думал только о роме. Именно этому напитку удалось облегчить его страдания впервые за последние несколько дней. Более того, герцог почувствовал, как растет его интерес к этой острой на язык, сообразительной пиратке-сорванцу, и не только к ее уму…
Несколько часов, проведенных под проливным дождем, существенно повлияли на ее внешний облик: следы битвы исчезли, лицо стало чистым и гладким. Вымытые дождем каштановые волосы блестели в свете лампы, коса растрепалась. Длинные пряди вились вдоль шеи и привлекали взгляд к глубокому вырезу рубахи. Влажная ткань облепила выпуклости, которым полагалось бы оставаться скрытыми от посторонних глаз. При виде этих прелестей, совершенно не волновавших его прошлой ночью, теперь кровь закипела в жилах, и герцог заметил, что девушка прекрасна, хотя и грубоватой, дикой красотой.
Вариан заставил себя отвести взгляд, опасаясь поворота собственных мыслей. Если и было какое-то обстоятельство, искупавшее для него все тяготы этого морского вояжа, так это полное отсутствие женщин на борту. Его семья была так богата и знатна, что с юности ему докучали охотницы за состоянием, буквально преследовавшие его по пятам. В ранней молодости ему нравилось внимание женщин, он часто менял любовниц, но после смерти брата Вариан остался единственным наследником, и попытки заставить его остепениться приобрели почти маниакальный характер. Его мать непрерывно разглагольствовала на одну и ту же тему: пора ему выбрать себе невесту и предпринять все необходимые шаги, чтобы завести законного наследника.
Сент-Клер полагал, что Джульетта Данте права, презирая его за то, что он поддался на эти уговоры. Из целого табуна породистых кобылок мать остановила свой выбор на трех самых богатых, чистых и невинных девицах, достойных понести от самого герцога Харроу. И ему оставалось только выбрать одну из них. Все три обладали безупречными манерами, получили одинаковое превосходное образование, которое не подготовило их ни к какой другой деятельности, кроме как быть отличной женой, хозяйкой дома и светского салона. В сущности, все они были копией самой вдовствующей герцогини: холодные, красивые и элегантные, но какие-то бесцветные и бесполые.
Как ни старался, Вариан не мог представить себе, чтобы его нареченная, леди Марджери Роутвелл, позволила ему увидеть себя с растрепанными волосами, во влажной рубахе, облепившей ее груди так, что они практически умоляли его сорвать ткань и взять их в руки.
Вариан подвигал ногами, понимая, что охватившее его возбуждение вызвано в основном действием рома на его мозговые извилины, но тем не менее это его расстроило. Монашеские образ жизни, которым он наслаждался последние шесть недель, имел свои недостатки. И он солгал бы самому себе, если бы стал утверждать, что достиг такого состояния непорочности, когда вид роскошной женской груди никак на него не действует.
И где только этого Бикома черти носят?
Как бы прочитав его мысли, Джульетта взглянула на дверь и задала тот же вопрос.
— Он известен тем, — с улыбкой произнес Вариан, — что способен заблудиться в Харроугейт-Холле, хотя и прослужил там последние тридцать лет. С другой стороны, там ведь шестьдесят пять спален и бог знает сколько других помещений, даже я сам пару раз заблудился.
Джульетта недоверчиво посмотрела на герцога.
— Шестьдесят пять спален? — воскликнула она.
— Это… очень древнее поместье.
— И вы там живете один?
— Со мной еще небольшая армия слуг, человек сто примерно.
Нахмурив брови, Джульетта встала и отнесла горшочек со снадобьем в свой сундук. Порывшись там, она отыскала сухие панталоны и чистую рубаху. Чтобы закрыть крышку, которая никак не желала закрываться, ей пришлось, сняв башмаки, встать на нее. Потом она расстегнула ремень, бросила его на пол и вытащила рубаху из панталон.
Вариан наблюдал за ней, прикрыв глаза, мысли у него путались. Когда девушка принялась развязывать панталоны, он удивленно распахнул глаза.
— Простите, капитан, но… что вы собираетесь делать?
— Одежда мокрая, и мне нужно переодеться.
— Это совершенно понятно, но…
Она помолчала, потом повернулась к нему, уперев руки в бока. На этот раз Вариану совсем не нужно было напрягать свое воображение. Перед ним была теплая обнаженная плоть.
Если бы он стоял, то челюсть у него просто отвалилась бы.
Груди у девушки были полные, округлые, такие же смуглые, как лицо и руки. Чуть более темные соски напоминали маленькие спелые ягоды. Талия у нее была стройная, тугие бедра обтягивали узкие черные панталоны.
Вариан повидал множество женских форм всех размеров, в корсетах и без них, в шелках и в ситце. Их обладательницы вели себя по-разному: соблазнительно, скромно или кокетливо… но от этого… этого непринужденного, совершенно свободного поведения у него дыхание перехватило.
Девушка неподвижно постояла под его взглядом, потом тихо засмеялась, глядя на него, как кошка на мышку.
— Вы что, раньше голую женщину не видели?
— Да. Да, конечно, видел, но… не ожидал увидеть вас…
— Хорошо, если вы не знаете другого способа сменить одежду, то придется вам пережить этот ужас.
Когда Вариан увидел, как она сунула большие пальцы под пояс панталон, чтобы снять их, он заставил себя отвернуться к стене. Ром и сильное искушение так и подмывали его посмотреть, и будь что будет, но он все-таки не отважился.
Вариан слышал шорох снимаемых панталон, шум льющейся в таз воды, всплеск, когда мочалку бросили в воду, потом ее отжали, нежный шорох влажной мочалки, движущейся по влажной коже. Вариан закрыл глаза и стиснул зубы.
Ему казалось, что с каждым движением мочалки его жезл становится все толще, все тверже. И хотя Вариан ничего не видел, ему не трудно было представить себе блестящие следы, остающиеся на ее груди, бедрах, лоснящейся ложбинке между ними.
— Если вы снимете рубаху и штаны, — спокойно сказала Джульетта, — то Джонни Бой их выстирает или подберет что-нибудь более подходящее. Ручаюсь, для вас он расстарается, даже если ему придется перебраться на «Санто-Доминго» и ограбить испанские запасы бархата и кружев.
