Прищурившись, Лукас внимательно осмотрел бухту. Издали рифы походили на темных призраков, выступающих из воды посреди бушующих волн.
– Ваш старший брат не умел плавать?
– Умел, но море было слишком бурным. Его отбросило на рифы, и он разбился. А мама… – Голос Джесси задрожал. – Сесил считался ее любимцем. В тот день она вышла на берег, чтобы посмотреть, как он будет править лодкой. И несчастье произошло у нее на глазах.
– Поэтому теперь она не хочет выходить на берег моря? Она винит себя в смерти сына?
Джесси внимательно взглянула на своего спутника. Ветер надувал его рубашку из грубого полотна. Солнце на минуту выглянуло сквозь разрывы в облаках и озарило округу.
– Наша мать не умеет винить себя, – сухо констатировала Джесси.
– Значит, вы вините ее во всем случившемся.
– Но не в гибели Сесила.
– Тогда в чем же конкретно?
Над ними пролетел орел. Его тень промелькнула на песке. Подняв голову, Джесси следила за его полетом.
– Из-за нее Уоррик все годы мучается от чувства тяжкой вины, – наконец вздохнула она.
– Но он ни в чем не виновен.
Джесси пожала плечами:
– Уоррик убежден в обратном. Он ведь знал, что Сесил не умеет обращаться со шлюпом, но не остановил его.
Она печально улыбнулась.
Они добрались до широкого устья реки, впадавшей в море на краю бухты.
– Зачем же вы приезжаете сюда, на место трагедии? Ведь ваши визиты бередят душевные раны.
– Я приезжаю сюда, чтобы повидаться с Женевьевой.
Джесси бросила взгляд туда, где стоял остов старой усадьбы Граймзов. Тот факт, что она дружила с такой женщиной, как Женевьева, смущал ее, однако Джесси всегда старалась подавить свою натуру в угоду матери, требовавшей, чтобы дочь вела себя как истинная леди. Тайные посещения Женевьевы стали для нее своего рода протестом против навязываемых условностей. Джесси с наслаждением набрала полные легкие свежего, пахнувшего солью воздуха.
– Честно говоря, я сама не знаю, почему езжу сюда, – наконец призналась она. – Но я чувствую, что мне необходимы такие поездки.
Лукас внезапно коснулся ее щеки загрубевшими пальцами.
– Я никому не скажу о том, что мы приезжали к вашей подруге, – пообещал он.
Жест Лукаса, естественный и дружеский, не вызвал у Джесси негодования, хотя должен бы.
Посмотрев в загорелое лицо Лукаса с широкими скулами и глубоко посаженными глазами, Джесси почувствовала, как в ее душе что-то шевельнулось. Она считала его грубым и опасным человеком, мятежником, бросившим вызов властям и покушавшимся на все, что дорого ее сердцу. И он действительно оставался таким. И все же…
– Почему вы решили хранить мою тайну? – дрогнувшим голосом спросила Джесси.
На губах Лукаса заиграла озорная улыбка, а в глубине зеленых глаз зажегся лукавый огонек.
– Потому что каждый человек имеет право на тайну, – ответил он и посмотрел на руины стоявшего среди скал вблизи устья реки дома. – Окружающая местность выглядит совершенно безлюдной. Неужели сюда никто никогда не заглядывает?
– Большинство местных жителей обходят бухту стороной.
– Я слышал, что на развалинах появляются привидения.
– Я тоже слышала.
Лукас усмехнулся:
– А разве вы верите в привидения, мисс Корбетт?
– Я не знаю, существуют они или нет. Но я уверена в том, что место, в котором произошли ужасные события, концентрирует негативные эмоции страдавших там когда-то людей.
– А в разрушенном доме произошло что-то ужасное?
– О да.
Джесси повернула лошадь и пустила ее легким галопом туда, где проходила дорога. Ей хотелось подальше умчаться от мрачного места. Однако Лукас не спешил следовать за ней. Он еще какое-то время, прищурившись, внимательно разглядывал остов дома и расположенный рядом лодочный причал.
После ужина началась гроза.
Лукас стоял на веранде барака, прислонившись спиной к опорному столбу, поддерживающему крышу. Шел проливной дождь, и за его плотной пеленой величественный, похожий на крепость усадебный дом трудно просматривался. Уже стемнело, и на верхнем этаже горели огни. Вглядываясь в них, Лукас пытался угадать, где окна спальни Джесси. Поймав себя на крамольных мыслях, он усмехнулся. Какое ему дело до того, где располагается ее комната и что она сейчас делает? Ему казались абсурдными чувства, которые он испытывал к юной английской леди. Но он ничего не мог поделать с собой. Его неудержимо влекло к девушке. «Чем быстрее я сбегу отсюда, тем лучше», – думал Лукас. Штормовой ветер трепал его длинные черные волосы, швыряя в лицо капли дождя. Вдохнув влажный воздух, Лукас ощутил незнакомые запахи чужбины.
– Дэниел сказал мне, что ты нашел место, где мы могли бы прятать лодку, – заявил Лис, подойдя к Галлахеру.
Лукас кивнул, не сводя глаз с темного неба, которое время от времени раскалывали зигзаги ослепительных молний.
– Протекающая здесь река впадает в Бухту кораблекрушений. У ее устья располагаются остатки сгоревшего от пожара дома, а рядом – удобная пристань, скрытая кустарником. Там мы сможем прятать лодку. Люди стараются держаться подальше от пепелища, оставшегося от дома, поэтому риск того, что ее обнаружат, невелик.
– Да ты с ума сошел! – воскликнул тщедушный Лис. – Ты хочешь, чтобы мы проникли в дом Граймзов, населенный привидениями?
Лукас усмехнулся:
– Ты веришь в привидения, приятель?
Некоторое время Лис молчал, тяжело дыша. Его бледное лицо казалось озабоченным.
– Да, верю, – наконец ответил он.
Лукас достал из кармана кисет с табаком и бросил другу.
– На, пожуй.
Лис ловко поймал кисет одной рукой и сунул щепотку табака в рот.
– Ну хорошо. Пусть будет по-твоему. Предположим, у нас есть место, где мы сможем готовиться к побегу. Но где взять лодку?
Лукас спустился с веранды во двор и, запрокинув голову, подставил лицо под прохладные струи дождя.
– Достанем где-нибудь, – пробормотал он.
– А если нам не удастся?
Чувствуя, как в его сапогах хлюпает вода, Лукас повернулся и взглянул на барак с крепкими каменными стенами. Его двери, закрывающиеся ночью на мощные железные засовы, еще распахнуты настежь. Лукас глубоко вздохнул. Его влажная рубашка прилипла к телу.
– Если нам не удастся раздобыть лодку, мы сами построим ее, – отозвался он с усмешкой.
На следующее утро Галлахер снова занялся выездкой гнедого жеребца. Он надеялся, что Джесси опять придет к конюшням, чтобы посмотреть на Урагана. Но она не пришла. Не появилась она на хозяйственном дворе и на следующий день.
