— Ни о ком нельзя знать всего, — заметила девушка.
— До приезда Жоан я тоже не знал, что у меня есть дочь, — проговорил Ланнек. — Теперь я счастлив и горд.
— Не вижу смысла, — сердито начал Луис. — Зачем было заставлять меня думать, что вы…
— Это гордость Жоан во всем виновата, — усмехнулся Ланнек. — Ваше отношение к ней было агрессивным. Жан захотела утвердиться. Она хотела, чтобы ее признали как личность, а не как дочь известного археолога. Мне пришлось согласиться, потому что я понимаю ее чувства.
— Чудны дела твои, Господи! — рассмеялся Луис.
— А я предлагаю выпить, друзья мои, за то, что мы найдем завтра под открытой комнатой, — провозгласил Ланнек.
Вскоре он отправился спать. Оставшись одни, молодые люди сидели молча, а потом Жоан сказала:
— Я так-взволнована, что не смогу уснуть. Мне надо немного прогуляться.
— Я не позволю вам бродить в одиночку. Предлагаю вам свое общество.
Они откинули полог палатки и оказались под зеленым остывающим небом, где уже мерцали россыпи звезд.
Мендрано сидел у дымившего костра. В другом случае он бы давно ушел домой и спал бы в удобной кровати, но сегодня все было не так. Необходимо поговорить с Луисом наедине. Но колумбиец не хотел, чтобы кто-то знал об этом.
Мендрано видел, как трое археологов ужинали, слышал их смех.
Спустя некоторое время месье Ланнек ушел в свою палатку. Мендрано продолжал ждать. Жоан, наверняка, скоро уйдет, и у него появится возможность поговорить с Перье.
Через несколько минут он увидел выходящих вместе Луиса и Жоан. Они медленно удалялись от лагеря. Мендрано ругнулся в сердцах и сплюнул, затем подбросил в огонь дров и снова стал терпеливо ждать, теперь уже возвращения Луиса.
Молодые люди шли медленно, не произнося ни слова. На чистом небесном фоне темнели силуэты гор. Воздух был прозрачным и теплым. Долина погрузилась в фиолетовый сумрак. Сочетание гор и черных теней делало место таинственным.
— Франк говорил, что раньше вы хотели жить здесь постоянно, — сказала Жоан.
— Если я не останусь здесь, то не потому, что не захочу этого. Я был оптимистом, когда строил дом. Надеялся, что буду жить здесь, проводя раскопки. Теперь это во многом зависит от заключения, которое даст Ланнек. Но, независимо от результатов экспертизы, теперь вряд ли я останусь здесь надолго.
— Особенно, если вас позовет очередная мечта, — Жоан остановилась, и Луис повернулся к ней.
— С вашей точки зрения это неправильно? — спросил Луис.
— Я не считаю это неправильным. И это все, что вы хотите от жизни? — девушка серьезно посмотрела в глаза археологу.
— Сейчас я не могу желать большего. Заводить семью не собираюсь. Что здесь можно предложить жене? А детей растить и вовсе нельзя: ни врачей, ни школ, ни друзей.
— Это удивительно. И я расстраивала свою бедную маму тем, что была не как все женщины. Я знаю чего хочу и многое проделала для того, чтобы оказаться здесь.
— А ваш отец?
— Я не была с ним знакома, пока не приехала сюда. Смотрела издалека, восхищалась им, как многие другие люди, но узнала совсем недавно, что он мой отец. Умирая, мама рассказала мне об этом. Если вы думаете, что я намерена воспользоваться его именем, чтобы достичь своей цели, то вы ошибаетесь. Для всех я останусь Жоан Тимар. До тех пор, пока не добьюсь успеха. Но при всяком удобном случае буду работать с ним.
Жоан остановилась и повернулась лицом к Луису.
— Вы когда-нибудь испытывали одиночество? — тихо спросила она.
— Иногда.
— Надежда, ожидание открытия затмевают все другие чувства, верно, Луис?
— Да. Когда вы вошли в древний зал, ваши глаза сияли, — сказал археолог.
Девушка рассмеялась. Луис почувствовал теплоту от ее смеха.
— Вы тоже не были невозмутимы, — заметила Жоан.
Она чувствовала волнение от близости Луиса, но надеялась обмануть себя. А он испытывал желание обнять девушку, коснуться ее лица, волос.
Жоан охватила легкая дрожь. Она ждала, что он поцелует ее. Рука Луиса легла на ее талию. Он склонился и нежно, неуверенно коснулся ее губ. В порыве влечения Жоан обняла его и скользнула в объятия. И Луис уже не боялся, что она оттолкнет его.
— Я был прав, — прошептал он, когда Жоан, отстранившись, улыбнулась ему. Эти блестящие глаза, губы, еще влажные от поцелуя, первого поцелуя, о котором он мечтал уже несколько дней и от которого теперь был пьян.
— Прав? На счет чего? — спросила Жоан.
— Магия заключена в вас. Не знал, что археологи так волнующе прекрасны. Это вовсе не потому, что я провел около года в джунглях. Здесь, между Боготой и Барранквиллой, немало хорошеньких девушек. Я начинаю думать, что вы особенная во всем.
— А вам случалось влюбляться? — вдруг спросил Луис.
— Нет. Опыт столкновения с реальностью говорит: нельзя позволять романтическим чувствам ломать планы.
— А вдруг ваши взгляды переменятся, Жоан? Нам придется еще долго работать вместе.
Жоан хотелось забыть обо всем. Она видела отражавшийся в глазах Луиса лунный свет, линию его красиво очерченных губ, контур высоких скул и пряди волос, откинутые со лба. Она снова загорелась желанием поцеловать его, этого странного человека, который, может быть, может быть! — станет ей близок. Но, смущенная своим страстным желанием, она перевела разговор на другую тему.
— Если завтра вы найдете то, на что надеетесь, Луис, тогда мой отец сумеет помочь вам.
— Хорошо, если бы месье Ланнек остался и продолжил работу со мной.
— Еще неизвестно, захочет ли он уехать. Я…
— Я бы хотел, чтобы и вы остались, — прервал Луис.
— Вот как? — Жоан вскинула брови.
— Это удивляет вас?
— Конечно. Когда вы успели переменить планы относительно меня?
— Не знаю, мадемуазель, не заметил. Со временем вы станете такой же, как ваш отец.
— Я боялась, что, если отец уедет, мне придется последовать за ним, или искать ближайшую долину для раскопок и работать там самой, — сказала Жоан, но Луис воспринял ее слова по-своему.
— Раскопок чего? — строго спросил он.
— О, я уверена, что здесь повсюду масса сокровищ!
Жоан дразнила Луиса, не подозревая, что для него это слово имело другой смысл.
Луис потер ладонью лоб. — Ланнек, похоже, очень доверчивый человек. Конечно, Жоан, вне всяких сомнений, имеет очень высокую подготовку археолога, но она может быть и охотницей за сокровищами. — Он тряхнул головой, прогоняя эту мысль. Ланнек верил ей, и Луису тоже хотелось верить, но это доверие дорого может стоить.
