Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
— Значит, в мыслях читать ты не умеешь, — произнес он наконец без всяких предисловий.
Я упрямо помотал головой.
— Твоя подруга Маша утверждает противоположное. Она лжет?
Я молча кивнул, огорченный открытием, что меня снова предала женщина.
Незнакомец достал из ящика стола кипу газетных вырезок и подвинул ко мне.
— А это что — антисемитская пропаганда? Там были все публикации обо мне из «Бильдцайтунг», полный обзор прессы. В некоторых статьях имелись и фотографии. Я понял, что сильно изменился. Время надо мной поработало.
Незнакомец поднялся, положил мне руку на плечо и сказал с притворным дружелюбием:
— Мы долго разыскивали тебя, Натан Левинский. И уж теперь никуда не отпустим.
Его называли «Моссад», то есть «Угрюмый», из-за его суровой внешности, низкого и монотонного голоса, а иногда еще — «майор Алеф». Но подлинного имени главы еврейской секретной службы не знал никто. Моссад был не из тех, кто дает обещания впустую. В течение года, какие бы поручения я ни выполнял, шагу нельзя было ступить, чтобы какой-нибудь капрал его маленькой армии не следил за мной. Я мечтал о путешествиях — и тут уж попутешествовал всласть. Я объездил всю Палестину, обошел пешком все арабские деревушки от равнин Галилеи до пустыни Негев. Исходил вдоль и поперек улицы священного города Иерусалима. Я заходил в дома, ночевал в полях, молился в мечетях — переодетый, под чужой личиной, чуждый самому себе.
Я стал агентом «Моссада».
Меня загримировали, волосы перекрасили в черный цвет. Одетый в бурнус и феску, я сливался с толпой. Однажды мне было велено посетить мечеть Эль-Аксах в Иерусалиме, возведеннную на руинах Великого Храма; в Писании сказано, что всякий еврей, осмелившийся вступить туда, немедленно падет бездыханным. Однако ничего не случилось, я только подвернул лодыжку, взбираясь по лестнице. Здание было чудесное, всюду резной мрамор и позолота под пламенеющим куполом. Там я был не Алисой, а Али в стране чудес.
Но приходилось вспоминать о своей грязной работе. Мне полагалось втираться в доверие важных лиц, подслушивать мысли собеседников и докладывать начальству о замыслах наших могущественных врагов.
Я был теперь внутричерепным шпионом.
Если бы я попался, моей маме доставили бы не только мое последнее ухо, но и всего меня, нарезанного аккуратными ломтиками. Еженедельно я возвращался и выкладывал свою добычу помощникам Моссада. Не планируется ли нападение на еврейские поселки? А может, замышляется убийство? Зреет новая организация? Не вспыхнет ли мятеж у ворот наших городов? Я перечислял имена, адреса, даты. Дальше действовать надлежало агентам — и они сеяли смерть и разрушение в лагере противника.
Лица тех, кого я предал, преследовали меня по ночам. Кошмар продолжался и днем, голова раскалывалась. Я страдал от душевной боли. Но когда я признавался начальству, что совесть меня мучает все сильнее, они оправдывали наши злодеяния: «Вопрос стоит так: они или мы. Выбирай, с кем ты!» Потом они заявляли тоном скрытой угрозы: «А если ты решишь, отойти в сторону, умножатся страдания твоего народа!» В снах жертвы еврейские являлись мне рука об руку с жертвами палестинскими. Меня окружали батальоны фантомов. Чувство вины одолевало меня, я был на грани нервного кризиса. Я уже не мог спать. В моей душе бушевал арабо-израильский конфликт.
Однажды утром я получил задание, рассчитанное на срок больший, чем обычно, и более опасное. Верхом на осле я пересек вражеские линии, проехал по долине Бекаа, по реке Литания до города Сайда, а оттуда — в Бейрут. Там я сумел «раствориться» среди телохранителей-черкесов и проник во дворец шейха Абдул-Азиза Мафтира, влиятельного предводителя рода Аллуитов. Согласно тивериадским источникам он намеревался вступить в союз с сирийскими войсками. Но Абдул-Азиз Мафтир покинул эти места и со всей родней перебрался в столицу Сирии. И я отправился в Дамаск.
Туда надо было несколько часов ехать поездом. Чтобы не привлекать внимания, я надумал переодеться женщиной. Спустя два часа в вагоне осталась только компания друзов — пьяные, они развалились на сиденьях и разглядывали меня с вожделением. Один из этих грубиянов поднялся и подошел ко мне с бесчестными предложениями. Возбудив таким образом впервые в жизни мужское желание, я осознал, что у женской половины человечества и впрямь есть основания жаловаться.
Меня выручил французский солдат. Произошла маленькая стычка. Мой спаситель выстрелил два-три раза из пистолета, и банда бежала.
Француз пригляделся ко мне, и во взгляде его мелькнуло удивление. Я испугался, что сейчас он разоблачит меня, однако спутники не дали ему времени на размышления. Они вышли, я остался один. На полу лежала газета, видимо, оброненная французом во время драки; ее страницы шелестели под ветерком, дующим в окно. Я наклонился, чтобы ее подобрать. На первой полосе была черная шапка:
«Германия выступила в поход на восток!»
14
До Европы я добирался тринадцать месяцев. Меня арестовали в Алеппо, посадили в тюрьму в Смирне. На берегах Евфрата я едва не умер от дизентерии. В Стамбуле меня прятали, на Кипре интернировали. Судно, на котором я плыл, потерпело крушение у острова Мальта. Но всякий раз находилась добрая душа, чтобы оказать мне помощь или приютить. Когда я уходил дальше, мне говорили, что это безумие. Но разве не была безумием и вся моя жизнь? Только ненормальный мог отважиться на путешествие по чужим разумам!
Поганый Монстр покушался на мою семью! В газетах, которые попадали мне в руки, обсуждалось, чем он руководствуется. Зачем полез на нашу землю? Покорять полудикие народы? Я один знал правду. Это была личная месть. Монстр хотел рассчитаться за поражение в «Бруденбаре». Он решил отыграться на моих родителях.
План мой был прост. По пути домой я в каждом местечке подниму по десять батальонов молодых хасидов. С Библией в одной руке и винтовкой в другой мы обратим в бегство орды Гитлера. У нас есть оружие, которым не обладает ни одна армия мира: мы знаем цену жизни человеческой, нами повелевает божественный промысел, и мы возлюбим Предвечного всем сердцем, всей душой. Ангелы-хранители, те, что открыли путь через Красное море сынам Израилевым, будут шествовать впереди наших рядов во всех битвах. Бог нас не оставит…
Ранним утром в апреле 1942 года моряк-корсиканец, который держал перевоз между островом и материком, высадил меня в пустынной бухточке к востоку от Ниццы. Он сунул мне в карман адрес знакомой женщины, у которой я смогу остановиться на несколько дней, чтобы набраться сил перед вторжением на оккупированные территории. На прощание напомнил, чтобы я избегал встреч с итальянскими солдатами. Еще раз окинув меня недоумевающим взглядом, он помахал рукой и отчалил.
По скалам между соснами и оливами вилась узкая тропинка. Я вскарабкался по ней и оказался на площадке, откуда был виден весь город. Я растянулся на траве. Только самозабвенное пение цикад да изредка пронзительные вопли чаек, круживших над холмом, нарушали тишину. Все было так мирно… Может, моряк наврал, что тут идет война? Он предупредил: «Будь начеку, может случиться так, что итальяшек сменят боши. И твое убежище превратится в мышеловку!»
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 28
