— Не захочу. Эта часть моей жизни умерла. Не будем тревожить Людин покой.
— Ты сильно ее любил?
Он отвел от меня глаза и кивнул.
— Только все было против нас. И родители, и время. А я был тогда молодой, глупый, слабый. Страшился взять на себя ответственность.
— Но все-таки вы поженились.
— Тайком. Ни одна живая душа не знала. Пошли в загс, расписались и… струсили. Надеялись потихоньку родителей подготовить. А пока каждый вернулся к себе домой. Хотя, если родители наши за шесть лет не смирились, что могли изменить несколько дней? Уходить нам надо было от них в собственную жизнь. Но мы, как назло, оба были домашние, неприспособленные ни к чему, и родителей каждый своих жалел… В итоге Люда оказалась сильнее меня. Рассказала своим. Поругались они страшно. Она покидала в сумку какие-то вещи и выскочила из дому, ко мне побежала. Тут ее машина и сбила… — Он помолчал. — А я, гад трусливый, своим так и не осмелился признаться. Мать до сих пор не знает. Людины родители меня даже на похороны не пустили. Вот такое я, Настя, чудовище. Так что, кто кого не захочет целовать, еще большой вопрос.
— И ты столько лет носил это в себе? Никому не рассказывал?
— Я не мог. Понимаешь, немыслимо признаться в этом ужасе.
— Да в чем ты виноват? Это же рок, случайность, несчастный случай. Добежала бы она до тебя, наверняка построили бы свою жизнь. Может, детей родили, а может, уже развелись бы. Весь кошмар в том, что она погибла.
— Из-за меня.
— Почему из-за тебя? Ты ее до такого состояния довел? Нет, ее родители. В конце концов, вы шесть лет встречались. Чем ты им был плох? Не бандит, не алкоголик, мальчик с высшим образованием, из приличной семьи…
— Они считали, я не смогу обеспечить ей должного уровня жизни, сватали ей сына какого-то высокопоставленного знакомого. И сынок был согласен, и его предки, а тут такой пассаж; неизвестно за кого замуж выскочила. Родителям Людиным пришлось бы унижаться и отдуваться перед друзьями. Они и взбеленились.
— Виталий, перестань себя корить.
— Да сейчас уж не корю почти. Просто жалко ее ужасно.
— Потому ты так больше ни с кем… ни на ком…
Он перебил меня:
— Да. Как до женитьбы доходило, будто барьер передо мной возникал, и переступить через него не мог. А потом, будущей жене ведь надо признаться, что был женат. И этого тоже не мог. Сомневался, что меня поймут и простят. И главное, мама… Узнай она спустя столько лет… Это она с виду бодрая, а сердце в очень плохом состоянии. Кардиостимулятор уже два раза меняли.
— А не боишься, что я расскажу? — пошутила я.
Глаза у него предательски заблестели, казалось, вот-вот разрыдается. Но он улыбнулся:
— Нет, ты у меня кремень. Такой компромат на меня держала и ни разу не воспользовалась.
— Я… у тебя?
— Да. А ты разве не поняла? То есть, конечно, если ты против, скажи. Я сейчас же уйду.
— Только попробуй теперь уйти! Вот тогда и выпущу весь компромат!
— Шантажистка, — выдохнул он. — Моя… любимая…
Больше мы долго ничего не говорили. Не до того было. Прогоняли призраков прошлого…
Я проснулась оттого, что Виталий смотрел на меня. Не сон, а явь! Любимые глаза. Любимое лицо. Как долго я не хотела признаваться в этом самой себе!
— Я ведь всю жизнь тебя ждала, — шепотом сказала ему.
Глаза Виталия потемнели.
— Я тоже долго к тебе шел.
Мы потянулись друг к другу, но тут зазвонил городской телефон.
— Ну его. Не подходи, — взмолился Виталий. Я послушалась, однако телефон, едва смолкнув, вновь зазвонил.
— Нет, подойду, — спустила я ноги с кровати. — Мне редко рано утром звонят. Боюсь, что-то случилось.
Схватила трубку. Янка! У меня похолодело внутри. Неужели с Трофимом беда?
— Что у тебя стряслось? — спрашиваю.
— У меня? Это у тебя случилось. Шороха со своим Ливанцевым на всю Москву навели! Вот и решила поймать тебя перед работой, чтобы выяснить всю правду из первоисточника.
— Янка, откуда ты знаешь?
— Инесса из «Желтухи» среди ночи позвонила. Она твой номер телефона забыла и пыталась у меня выведать. Я не дала. Цени! И про Ливанцева молчала, как партизан. Дурочкой прикинулась. Мол, мы с тобой давно не виделись.
— Спасибо тебе! Молодец, Янка!
— Ну-ка, в награду рассказывай подробнее.
— Извини. Сейчас никак не могу.
Она удивилась:
— Что это так?
— Ну… я не одна.
— У тебя там… Ливанцев? — У Янки аж голос сел.
— Именно.
Пауза, а затем совсем хрипло:
— Ну ты, Настена, даешь. Не верила, что у вас так закончится. Поздравляю. Ладно. Освободишься, позвони.
— Обязательно. Только, Янка, умоляю: держи рот на замке!
— Обижаешь. По-моему, мы давно с тобой дружим.
— Да я просто на всякий случай.
— Ничего не знаю, ничего не слышала, ничего даже не предполагаю, — словно клятву произнесла Яна. — Но в «Желтухе» уверяют, что очень яркие снимки вышли. Становишься светским персонажем.
— Вот это как раз меня абсолютно не радует.
— Понимаю. Могут быть неприятности.
Распрощавшись с подругой, я вернулась в постель.
— Что, уже поздравляют с боевым крещением? — веселился Виталий.
— По-моему, ничего смешного. — Я не разделила его игривого настроения. — Первые полосы нам с тобой обеспечены. Про «Желтуху» уже точно знаю.
— Нейтрализуем. — Его, кажется, совершенно не смутили мои слова.
— Каким, интересно, образом? Всем рот не заткнешь. Тем более мы с тобой такой лакомый кусочек поднесли.
— Забить можно только одним способом: если информация, которую сообщим мы, покажется горячее той, на которую они ставили.
— И что ты им можешь предложить? — скептически отреагировала я. — Встречу с инопланетянами?
— Да нет. Гораздо более интересное и реальное. — Теперь Виталий взирал на меня с каким-то хитрым и хулиганским видом.
— Неужели решил рассказать про свой брак? Не надо, прошу тебя! Не стоит того!
— Я хочу рассказать про наш с тобой брак.
— Про наш? — уставилась на него я.
— Ну да, — продолжал он. — Тебе не кажется, что это будет куда более сногсшибательная новость, чем набитая морда Димки?
— Бесспорно, только зачем врать?
— Врать? Ты отказываешься выйти за меня замуж?
— Я… но… мы… — в полном замешательстве бормотала я. — Мы только-только познакомились…
