оградить должна
нас от лишней боли.
А твоя рука
в кисее воздушной
с кротостью послушной
вздрогнула слегка.
Я и сам не знаю,
почему, как прежде,
в призрачной надежде
я ее ласкаю.
Но во мраке томном
знаем мы вдвоем:
жизнь моя — в твоем
грустном взоре темном.
И свои мечтанья
ты уже готова
перекрасить снова
в черный цвет страданья.
Скорбь твоих очей
с болью непритворной
говорит бесспорно
о любви твоей.
В поцелуе нежном,
скрыть страданье силясь,
горе притаилось
плачем безутешным.
Ты нежна со мною,
ибо поняла:
от любого зла
я тебя укрою.
Под льняной рубашкой
грудь твоя круглится,
пусть же мне простится,
что вздыхаю тяжко.
Признаюсь: порой
снятся твои ласки,
как в арабской сказке{77},
в темноте ночной.
Ты еще юна,
но в твоей печали,
временной едва ли,
скорбь судьбы видна.
В каждый миг я знаю:
чем ты мне родней,
тем, увы, скорей
я тебя теряю.
Долог сон мечтаний,
радости кратки.
Будущей тоски
не прожить заране.
Страшно мне, что ты
с грустью неземною
мне махнешь рукою
с горней высоты.
Больно видеть мне,
но я вижу ясно:
до чего несчастна
ты в спокойном сне!
Как в тиши ночей
ты любима мною, —
днем надежно скрою
я в душе своей.
В дымке заоконной
звездный небосвод,
как корабль, плывет
над садовой кроной.
Заслонил звезду
сад густой листвою, —
так бы нам с тобою
спрятаться в саду.
Если б хоть отчасти
вешними ночами
плакало звездами
небо нашей страсти!
Будем безусловно
узнавать все чаще:
грусть томленья
слаще радости любовной.
Перевод Виктора Андреева
БЕЛОЕ ОДИНОЧЕСТВО
В безмятежном покое сна,
в белом сиянии лунных шелков
ночь,
красавица нежная,
воплощенная тишина,
опускается на безбрежный небесный свод
и расплетает
косы,
волшебные кроны
лесов.
Только бессонное око
циферблата на темной башне
тщетно сверлит бесконечность,
роет ямку в песке;
циферблаты раскатывают
бесконечность,
грохочут колеса,
а повозка всегда вдалеке.
Луна швырнула нам под ноги белую бездну
упокоения, и в ее глубине
умерли вещи,
живы тени-идеи.
Ужас, как близко
смерть подступает в такой белизне.
Ужас, как мир прекрасен,
одержимый, издревле подвластный белой луне.
И сердце трепещет болезненно, боязливо
от грустной жажды любви.
Город в небе высоко,
город, почти незримый,
парит, и смутные очертанья
насквозь просвечивает ясная ночь:
многоугольный кристалл,
бумажный кораблик на дне ручья, —
город, такой далекий,
такой абсурдно реальный, что и глядеть невмочь.
Город парит, или судно отчалило,
и мы на нем, в стороне от земной суеты,
счастливые, в молчании,
такой исполнены чистоты,
будто одни только наши души
в белизне полнолуния живы…
Словно шальной сквозняк огоньком свечи,
овладевает дрожь безмятежным светом:
растворяются линии, гаснут звуки;
миг — и безбрежный свод стал белоснежным склепом,
и одно остается в тягостной этой ночи:
непреложность разлуки.
Перевод Анастасии Миролюбовой
АДАЖИО{78}
Обводит уголь тягостной печали
глаза густою траурной каймой,
и клавиши под чуткою рукой,
как крылья мотылька, затрепетали.
Сухие губы наконец узнали
вкус лепестков, осыпанных росой,
и путь для встречи с Вечною Женой
затерянные тропы указали.
Страшись любви, когда она бесстрастно
себя являет миру громогласно;
пусть лучше моя флейта не звучит,
пусть вечером неспешная пирога
скользит неслышно водною дорогой
и сердце песню нежную таит.
Перевод Виктора Андреева
РОНДО{79}
Старинный сад. Тропинка под листвою,
где я тебя поцеловал; а тут —
прекрасный сад глядит в зеркальный пруд,
мы пленены двойною красотою.
Страна любви, где мы навек с тобою,
где нет разлук, где только счастья ждут.
Философ-ослик прячется в закут;
жизнь для него — кремнистою тропою.
А мы благословенны небесами,
дорога наша устлана шелками;
прильнула жадно ты к губам моим.
Смерть от любви — чудеснейшая плата;
пусть нам привидится в огне заката:
в безмолвии к звезде своей летим.
Перевод Виктора Андреева
ИСТОРИЯ МОЕЙ СМЕРТИ
Смерть явилась во сне, это было очень просто:
шелковый кокон вокруг меня сплетался
и с каждым твоим поцелуем
на один оборот истончался.
И каждый твой поцелуй
дню равнялся;
а время между двух поцелуев —
ночь. Смерть — это очень просто.
Мало-помалу распутывался
кокон моей судьбы. Я еще держался
за кончик нитки, скользящий между пальцев…
