Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Я встал, подошел к двери спальни, приоткрыл.
– Это еще хорошо, что так все вышло. Можно сказать, повезло, что я отпросился с работы. А то представляете, что бы было? Хорошо, что она его еще только включила…
Мама заорала:
– Где была твоя голова? На три недели оставили вас одних, думали – будете дети как дети… И на тебе – полезла к парню в постель…
– Вас это не касается, я взрослый человек, – сказала Наташа.
– Посмотри-ка ты на нее – взрослый человек! Ты нас в гроб загонишь своими выбрыками! Взрослый человек…
– Ладно, давайте спокойно все обсудим, – сказал папа. – Надо что-то делать, что-то решать…
– А что ты-то решишь? – выкрикнула мама. – Тебе всегда на все плевать, ты ее никогда не воспитывал…
– А ты что, воспитывала?
– А у меня что, было время? Я с утра до вечера в школе, а потом тетради проверяю до ночи… Если бы у меня было время…
– А если бы у меня…
– Молчи! Хватит, наслушались уже тебя.
Я подошел к столу. Журнал был открыт на странице с чертежом самолета «Messer-Schmidt».
* * *
Наташа ходила по комнате, брала что-то в отделениях «стенки» и бросала в старую сумку «Олимпиада-80». Я сидел на диване и смотрел на нее. Магнитофон играл на малой громкости:
Все отболит, и мудрый говорит: Каждый костер когда-то догорит, Ветер золу развеет без следа.
– Я приду к тебе в больницу, – сказал я. – Не надо. Договорились? Не надо. – Это всего на несколько дней…
– Ладно.
– Леша ушел уже в армию?
Наташа не ответила, вышла из комнаты. Я подошел к телевизору, взял «Знамя юности» с программой. Сегодня ничего не было отмечено.
Наташа вернулась с зубной щеткой и тюбиком пасты «Мятная».
Макаревич пел:
Тот был не прав, кто все спалил за час, И через час большой огонь угас, Но в этот час стало всем теплей.
Я подошел к окну. По улице проехала свадьба – серая «Волга» и две «шестерки», синяя и красная. Все машины были украшены лентами. К капоту «Волги» была привязана кукла.
* * *
На стенах дядиной комнаты висели цветные картинки из немецких журналов «Melodie und Rhytmus» – всякие иностранные рок-группы. На электроплитке грелся чайник. Играл магнитофон «Toshiba» – нерусский рок. Дядя купил магнитофон в комиссионке, когда вернулся в конце лета из экспедиции.
– Дядя Жора… – начал я. – Я насчет того, что у Наташи и Леши…
– Многого я тебе не скажу. По-моему, причина того, что случилось – их моральная инфантильность… Знаешь это слово?
– Нет.
– Ну, можно сказать, недоразвитость, но недоразвитость – это слишком грубо звучит. Я не хотел бы их оскорблять, потому что они – ребята хорошие. Лешка мне, в общем, понравился. Я, правда, видел его всего один раз… Понимаешь, главная проблема в том, что в этом возрасте что-то им говорить, объяснять – бесполезно.
Дядя встал со стула, нагнулся, взял чайник, налил кипятка в заварник на столе. Рядом стояли две пиалы – он привез их из Узбекистана и пил чай только из них, никогда не из чашек.
– Ты еще можешь меня послушать. Пока. Но они – уже нет. Учатся всему методом проб и ошибок. И за ошибки иногда приходится платить очень дорого… Но тут ничего не поделаешь.
Магнитофон щелкнул, кассета кончилась. Включился автореверс, кассета закрутилась в другую сторону.
– А главное, что я могу сказать насчет всего этого: жизнь продолжается. Что бы ни случилось, жизнь продолжается. Я это и Наташе уже сказал…
– Он вернется к ней?
– Леша? Вряд ли. Два года – слишком долгий срок. Кроме того, в одну реку нельзя войти дважды. Он вернется не тем человеком, каким ушел. Армия меняет людей в любом случае. И вообще, я не верю в то, что нужно два года ждать друг друга, что это – какая-то проверка чувств и тому подобное. Ерунда все это…
– И вы ей это так и сказали?
– Примерно так. Но это роли не играет, она же все равно не послушает…
* * *
Я и мама сидели на диване, Наташа – в кресле. По телевизору шел фильм «Огненные дороги». Свет в зале был тусклый – одна лампочка в люстре давно перегорела, а папа забывал заменить, и мне тоже было лень.
Щелкнула входная дверь, открылась. Зашел папа, захлопнул дверь, закрыл на ключ. Он с шумом стащил с себя куртку, сбросил ботинки. Наташа, не отрываясь, смотрела на экран.
Папа подошел и встал в дверях, взялся за косяк.
– Что, опять набрался? – спросила мама. – И что вы сегодня отмечали? Допрыгаешься, поймают в троллейбусе – и заберут в вытрезвитель, а потом на завод напишут… Особенно теперь, когда с этим строго…
– Тише! Мы, кажется, смотрим фильм! – крикнула Наташа.
Папа пошел в спальню, закрыл за собой дверь.
– А ты могла бы это и спокойнее сказать. – Мама повернулась к Наташе. – Ничего там в кино такого важного не было…
– Мне просто противно это слушать. Хочешь выяснять с ним отношения – иди в ту комнату.
– У тебя не спрошу, что делать.
– Ладно, успокойтесь вы, – сказал я.
– А ты вообще сиди и молчи, когда с тобой не разговаривают.
Из спальни послышался папин храп.
* * *
Пацаны столпились вокруг парты Кузьменка. Я подошел, влез между Стрельченко и Кравцовым. Кузьменок раскладывал на парте карты с голыми бабами – не настоящие, а перефотографированные.
– У кого ты купил, у Цыгана? – спросил Кравцов.
– Не твое дело, у кого я купил… Эта ничего, да?
На карте была баба с длинными волосами, сфотографированная сзади. Она стояла на коленях.
– Зае…сь фото, – сказал Кравцов. – Он хмыкнул. – Сейчас бы ей засадить, да?
Кузьменок глянул на него.
– Что засадить?
– Как что? Ты что, сам не понял?
– Не, а ты скажи. Может, я тупой, а?
– Ладно, что ты, как это самое?
– Что это самое? Ты что, что-нибудь знаешь про это? Ты знаешь, что такое малофья? Ты знаешь, как е…утся? Видел когда-нибудь? Нет? А хули ты тогда – «засадить»?
– А ты, типа, видел… – сказал Кравцов. – Или, может, уже сам, а? Ты только видел, как твоя мамаша е…тся с мужиками. Все знают, что она водит мужиков…
Кузьменок дал Кравцову в челюсть. Кравцов слетел с парты, проехал на жопе по проходу, стукнулся головой о стол. Он встал, вышел из класса. Зазвенел звонок. Кузьменок сгреб карты в портфель.
Прошло пять минут истории. Историца листала журнал и ковыряла в ухе дужкой очков. Дверь класса открылась, зашла завуч.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
