Как вы помните, в ирминистической саге о Бальдре Крестосе говорится, что он, повисев на кресте-руне, «снялся с нее и ушел на восток». В позднейших версиях пересказа этой легенды уточняется, что он ушел не просто на восток, а «в пустыню Гоби, чтобы пройти сквозь нее». А пройдя сквозь пустыню Гоби, Бальдр оказался бы… Правильно, на Тибете! Тех из последователей Вилигута, кто был заинтересован в «создании нового язычества на основе ирминизма», это должно было очень заинтересовать. Сейчас я говорю о рейхсфюрере СС Гиммлере.
Как сложилась дальнейшая судьба Шеффера? В 1941 году он оказался в Финляндии. Поговаривали, что он впал в немилость у Гиммлера, что ученого отправили в ссылку… Подобные разговоры похожи на обычную дезинформацию. Скорее всего, Шеффер принял участие в загадочном проекте «Лапландия», подробности которого неясны мне до сих пор. Это подтверждается и тем обстоятельством, что в 1943 году Шеффера благополучно вернули, и он снова начал работать по тибетской тематике. Вместе с ведомством доктора Геббельса ученый принял участие в пропагандистской кампании «Дружественный и таинственный Тибет».
А в 1944 году, почти за год до поражения Германии, его следы теряются. Поговаривали, что Шеффер снова принял участие в какой-то таинственной миссии за рубежом. Восстановление связи с Тибетом? Другой, не менее смелый проект? Во всяком случае, возвращаться в Германию из своей последней экспедиции после мая 1945 года Шефферу было уже незачем. Возможно, он и сейчас доживает свой век в глубокой старости в каком-то далеком уголке Земли, посмеиваясь про себя над наивными историками, бьющимися над загадками его тибетских экспедиций.
Так это или нет, но среди писем Гиммлера есть одно, датированное августом 1944 года, без обратного адреса. Точнее, даже не письмо, а довольно короткая записка. Гиммлер хранил ее среди своих личных бумаг в особом тайнике. Она написана настранной зеленоватой бумаге и свернута особым образом, так, что к ней не требуется конверта. В ней говорится:
Рад сообщить Вам, что мне удалось сделать все, что мы задумывали. Честно говоря, я даже и не рассчитывал на такой успех. Контакт состоялся в лучшем виде. Они готовы нас принять, и все будет полностью готово уже к концу года. Вы можете приезжать сюда в любой момент. Они приняли наши условия: Вам будет разрешено любое тайное знание. обмен Вы сделаете то, на что вы согласились с самого начала. Надеюсь, Вы и сами отлично понимаете, как важно сейчас ни в чем не нарушить договор. Помимо этого, вы должны полностью исчезнуть для всех остальных. Они не хотят, чтобы Вас искали на Востоке или где бы то ни было еще. Боюсь, что теперь слишком многие заинтересованы в Вашей смерти. Я больше не напишу, но вы знаете, что делать дальше.
До встречи. Ш.
Кто мог писать самому рейхсфюреру СС наравных, словно давний сообщник, упоминая приэтом Восток и подписываясь как «Ш.»? На всякийслучай я всеми правдами и неправдами раздобыл в немецком архиве копию одного из писем Шеффера. Уже одна только витиевато закрученная буква S убедила меня полностью[2]. Я сличил почерк: это был почерк Шеффера. Итак, в середине1944 года Шеффер сообщал Гиммлеру, что где-тона Востоке «все готово» к приезду рейхсфюрера. Где на Востоке мог быть Шеффер? Скорее всего, на Тибете. Тибет ждал Гиммлера уже в 1944 году.
А куда на самом деле исчез рейхсфюрер СС после войны?
Четвертый рейх Гиммлера?
Как известно, еще с середины 1942 года за спиной Гитлера Гиммлер вел переговоры с союзниками о заключении мирного договора. Эта история более чем запутана, в ней участвовали почти все европейские шпионы и резидентура союзников от Швеции до Франции. Так или иначе, но вечером 28 апреля Гитлеру все стало известно. Пилот-испытатель Ханна Рейч, бывшая в те дни в личном бункере фюрера, в своих воспоминаниях пишет:
Гитлер впал в какое-то оцепенение, и на некоторое время в бункере воцарилась тишина. Успокоившись, фюрер заявил, что поступок Гиммлера — подлейший акт предательства, с каким он когда-либо сталкивался. Именно в эту ночь Гитлер вступил в брак с Евой Браун, продиктовал завещания и наконец приказал генералу Риттеру фон Грейму, которого он назначил вместо Геринга главнокомандующим люфтваффе, и мне арестовать Гиммлера.
В своем политическом завещании Гитлер объявил об изгнании из партии Геринга и Гиммлера, которые «запятнали несмываемым позором всю нацию, тайно вступив в переговоры с врагом безчьего-либо ведома» и вопреки воле фюрера. Вместо себя Президентом рейха и Верховным главнокомандующим он назначил гросс-адмирала Карла Деница.
Геринг к тому времени был арестован СС, а Гиммлер не только находился на свободе, но и командовал войсками. Он не знал, что Запад уже решил: его кандидатура как партнера по переговорам неприемлема.
К вечеру 30 апреля Дениц узнал, что завещание Гитлера вступило в силу. В тот же день, а возможно и час, в штабе гросс-адмирала появился Гиммлер. В мемуарах Дениц напишет:
Гиммлер показал мне, что он явно расчсчитывал на назначение главой государства. Здесь крылся источник потенциальной опасности. Гиммлер имел в своем распоряжении вооруженные силы по всей стране. Я не имел никаких. Он появился около полуночи в сопровождении шести офицеров СС. Я, ожидая от Гиммлера чего угодно, положил под бумаги на своем письменном столе снятый с предохранителя пистолет.
Я протянул Гиммлеру телеграмму о моем назначении. «Пожалуйста, прочтите это», — сказал я. Я пристально наблюдал за ним. Помере чтения выражение изумления и неподдельного смятения отразилось на его лице. Всеего надежды, казалось, рухнули. Он сильно побледнел. Наконец, он встал и поклонился. «Позвольте мне, — сказал он, — быть вторым человеком в вашем государстве». Я ответил, что этот вопрос не подлежит обсуждению и что я никоим образом не смогу воспользоваться его услугами. Уехал он около часа ночи.
Адъютант Гиммлера штурмбаннфюрер Хайнц Махер описывает ту же сцену несколько иначе. По его словам, в эти последние дни рейха Гиммлер ездил к Деницу почти ежедневно, всякий раз с большим эскортом. Приезжал и 30 апреля. Вернувшись в Любек вечером, Гиммлер получил сообщение, что гросс-адмирал просит его спешно вернуться. Кортеж Гиммлера вернулся в штаб гросс-адмиралак полуночи — это единственное, что совпадает с воспоминаниями Деница. Разговор, по словам Махера, затянулся до утра. Все это время адъютанты в соседнем помещении пили коньяк, атмосфера была вполне дружелюбной. Направляясь к выходу, Гиммлер столкнулся с Греймом и Рейч, у которых на руках был приказ об аресте рейхсфюрера.
После короткого диалога с прибывшими Гиммлер беспрепятственно удалился. Разговор был таким.
Рейч. Это измена, г-н рейхсфюрер.
Гиммлер. Измена? Нет. Вот увидите, история рассудит иначе. Гитлер желал продолжения борьбы. Он был одержим гордостью и честью. Он хотел проливать немецкую кровь, когда ее уже не осталось. Гитлер был безумен. Это нужно было остановить гораздо раньше.
