Рыцарь недоуменно огляделся. Кровь прилила к его щекам. Еще немного — вскочит, пошлет всех к лешему и уйдет.
— Погоди, пан Годимир, не обижайся, — мигом посерьезнел рудознатец. — Сейчас мы тебе все объясним. А лучше всего, пан Сыдор тебе объяснит. Так ведь, пан Сыдор?
Поначалу лесной молодец только отмахнулся от чародея. Отстань, не до тебя, мол. Но потом глубоко вздохнул, дернул себя за бороду:
— Ладно. Будет. Прекратили, я сказал! — прикрикнул на продолжавших хохотать соратников. Близнецы повиновались тут же, а королевна попросту зажала рот ладошкой, чтоб не заглушать слова главаря. — Я все тебе расскажу, пан рыцарь. Рано или поздно пришлось бы. И ничего не попишешь, сладкая бузина…
Он замолчал ненадолго. Сделал знак Будимилу наливать по второй. Годимир хорошо помнил местную присказку: «Между первой и второй — перерывчик небольшой!» Потом продолжил:
— Я объединю заречанские королевства. И это не хвастовство. Просто так надо. Надо для нашей страны, для рыцарей, горожан, вольных поселян, кметей… Для всех людей, которые обладают разумом и хотят жить лучше. Прав я или нет, сладкая бузина, жизнь рассудит. Ты-то видел и Желеслава из Островца, и Доброжира из Ошмян… И ты меня поймешь и поддержишь — будущее не за ними. Миновало время тех королей, что сами косу в руки берут, помогая собственным кметям. Чтобы противостоять Хоробровскому, Лютовскому королевствам, Полесью, Поморским королевствам… Они, хоть и не слишком большие да могучие, а все же на одну их армию четыре наших нужны. Следишь за мыслью, пан рыцарь?
— Ну, пока что справляюсь, — тряхнул чубом Годимир.
— Вот и славно. Тут еще вот какая беда на наши земли прет. Орден Длани Господней за Пологими горами слишком много воли и власти набрал. Они сперва само собой на Поморье обрушатся. Но и до нас черед дойдет не через год, так через пять лет. Так ведь, сладкая бузина?
Близнецы, Вукаш и даже тяжело дышавшая Аделия закивали. Годимир пожал плечами. Откуда ему знать? Он в Заречье человек новый, пришлый. Может, и так обстоят дела, а может, и нет. Время покажет. Время — лучшая проверка для громких слов и красивых фраз.
Между тем, Сыдор продолжал:
— Кто-то же должен был озаботиться судьбой Отчизны? Так или нет? Молчишь? Молчи, пан рыцарь. В душе-то ты со мной согласен. Я уверен, сладкая бузина. Вот я и решил. Начнем с малого. Соединим королевства Кременя и Доброжира. Как соединим, спрашиваешь?
Годимир кивнул, хотя вопросом таким на самом деле не задавался. Подумаешь! Велика ли разница, как именно начнет к власти пробиваться главарь разбойников? В любом случае закончится задуманное великим кровопролитием, если не остановить его в зародыше.
— А вот как, сладкая бузина! Наследница ошмянского престола с нами. Это — раз…
— Ну и что? Король Доброжир-то живой…
— Это — мелочи, сладкая бузина! Дальше слушай! Знаешь ли ты, пан рыцарь, что Аделия еще и племянница короля Кременя Беспалого?
— Нет. Откуда мне знать?
— То-то же! Матушка нашей королевны родная сестра Кременя. А что сынок у него слабоумный, ты слышал?
— Нет. Я ж недавно в ваших краях. Да и ехал с востока, через Островец.
— Э-э-э, пан рыцарь, ничего-то ты, выходит, в зареченских заботах и хлопотах не смыслишь?
— А я и не скрываю…
— Не беда! Мы тебе все разъясним, сладкая бузина. Так, мэтр Вукаш?
— Отчего же не объяснить хорошему человеку, — пожал плечами загорец.
— Вот и я про это! — Сыдор вновь поднял к небу палец. — Понравился ты мне, пан рыцарь, с первой встречи. И шпильман твой ничего человечек тоже, душевный. Где шпильман-то?
— С Божидаром уехал, — коротко ответил Годимир, решив пока не посвящать новых знакомцев в не до конца понятные обвинения, выставленные Олешеку королевичем Иржи и ошмянским каштеляном.
— А что, Божидар тут был? — воскликнула Аделия, подаваясь вперед.
— Был. Я думал, он тебя ищет, а он за мной следил. Думал на драконьи сокровища лапу наложить.
— И как, получилось? — опасно прищурился Сыдор.
— Как бы не так! — усмехнулся рыцарь.
— Не узнаю Божидара… — Личико королевны на миг затуманилось печалью. — Обычно он если решил чем-то завладеть, то не отступает, покамест своего не добьется.
— Так то когда есть чем завладеть, — пояснил словинец. — Трудно золото утянуть, если его нет и в помине.
Сыдор заржал не хуже боевого жеребца, запрокинулся, тряхнув над рядном, заменяющим скатерть, сапогами.
— Несолоно хлебавши Божидар ушел. Так?
— Ну, так…
— Эх, не повезло старику! — звучно хлопнул в ладоши разбойник. Потом вдруг произнес заинтересованно: — А где искали-то, сладкая бузина?
— В пещере. — Годимир вздохнул. Не слишком приятные воспоминания.
— Это не в той ли… — начал Сыдор.
— Где дракон высохший? — подхватил Вукаш.
— Точно. Там.
— Без толку! — махнул рукой лесной молодец. — Нет там ничего.
— Да знаю я, — согласился рыцарь. — Сам не искал, но Божидар и псы его, думаю, все перерыли…
— Так уж и псы, — ухмыльнулся Сыдор. — Ты Божидара сильно не хай. Он нам пригодится.
— Думаешь?
— Уверен, сладкая бузина!
Тут вмешалась Аделия:
— Противный он, этот Божидар. Вот! — Королевна сжала кулачки и даже взмахнула правой рукой, будто бы ударяя ненавистного каштеляна в лоб.
— Ничего, звездочка моя. Потерпи. Божидар нам еще пригодится. С ним ссориться пока не следует.
Мэтр Вукаш откашлялся, привлекая внимание.
— Ты, пан Сыдор, недоговорил, — тихо, но с нажимом сказал он.
— Да? А ведь и верно, сладкая бузина! Не беда! Сейчас расскажу. Так вот, пан рыцарь, Ошмяны мы по закону приберем. Так, звездочка моя?
— Так, так, — небрежно ответила Аделия, озабоченная похоже заусенцем на ногте больше, чем речами разбойника.
— Вот. Видишь, пан рыцарь. А после и до Кременя доберемся. Погоди, не перебивай! — зачастил он, заметив, что Годимир открыл рот. — Если вдруг… я говорю — вдруг… Так, стало быть, сладкая бузина, если вдруг помрет король в Ломышах…
— Ломыши — это город у Кременя так зовется, — пояснила королевна.
— Если помрет Кремень Беспалый, кто трон унаследовать должен? А, пан рыцарь?
— Думаю, сын его.
— Так у него же ума, словно у колоды! — воскликнула Аделия.
— И что с того? — В вопросах наследования Годимир разбирался достаточно хорошо. Или думал, что разбирается…
— А то с того! — проговорил Сыдор. — Для тамошних благородных панов такой король хуже смерти лютой.
