Дом был большой, и в нем имелись помещения весьма неожиданного назначения. Одна из угловых комнат, к примеру, была сплошь заставлена клетками с перепелами, куропатками, попугаями и скворцами.
— Согласно новой моде после завтрака я должен учить птиц говорить, — не без гордости объяснил Бахадур.
— Ну и как успехи? — поинтересовался Егор.
— У меня впереди вся жизнь, — блеснул оптимизмом хозяин.
Другое помещение было завалено различными инструментами для резьбы по дереву, прядения и еще Шива знает чем. Но больше всего впечатлила друзей огромная комната, занимающая большую часть мужской половины и являющаяся, судя по обстановке, спальней. Монументальное ложе, покрытое мягкой белой тканью, было усыпано гирляндами и букетами цветов, у изголовья и в ногах возвышались две горы подушек, с потолка свешивался полог. На изящной тумбочке громоздились баночки с примочками для глаз, какие-то душистые Притирания, плошки с разноцветным воском и прочая дребедень. Судя по тому, что хозяин был не женат, все эти сокровища принадлежали самому Бахадуру. Угол напротив входа украшали игрушечная тележка, доска для игры в кости и плевательница.
Гости без устали восхищались и цокали языками однако запасы вежливости были уже на исходе, а на обед не было и намека.
— Что-то наш друг не торопится припасть к источнику вашей мудрости, чтобы решить проблему со своим павлинообразным отцом, — прошептал Егор, угрюмо следуя за Птенчиковым.
— Ты же сам говорил, Восток — дело тонкое, без церемоний никуда, — тихо ответил тот.
Но когда хозяин снял с крючка изготовленную из слоновьего зуба лютню, собираясь развлечь гостей пением, даже демонстрировавший феноменальное терпение Птенчиков не выдержал.
— Соловья баснями не кормят, — заявил он убежденно, схватил с тумбочки кусок бетеля, предназначенного для освежения дыхания, и принялся его меланхолично пережевывать.
— О, мои гости проголодались, — проявил-таки чудеса догадливости хозяин и распахнул дверь, ведущую в столовую. — Прошу угоститься, чем Кришна послал.
Отведав риса с тушеными побегами бамбука и закусив маринованными початками кукурузы, мужчины переместились в беседку, где их поджидало блюдо со спелыми плодами манго, плошка с сухофруктами и кувшин с мадхой — крепким кисловато-горьким напитком, настоянным на коре и листьях диких деревьев. Пора было переходить к делу.
— Дозволено ли мне будет напрячь слух моих гостей, — почтительно начал Бахадур, — изложением сути...
Но Егор не дал ему договорить, опасаясь, что изложение формы вопроса слишком затянется и до сути дело так и не дойдет.
— Дозволено, дозволено. Напрягай, пока мы не скончались от любопытства.
— Все дело в том, что еще при жизни мой отец поссорился с уважаемым кшатрием...
— Так, значит, твой отец умер? — сочувственно уточнил Гвидонов.
— Нет-нет, что вы! — испуганно замахал руками хозяин. — Хвала богам, мой отец жив. Я имел в виду, что конфликт у них произошел еще при прошлой жизни.
— А, понятно, — глубокомысленно покивал Егор и переглянулся с Птенчиковым, выражение лица которого ясно свидетельствовало о том, что ему совершенно ничего не понятно.
— Если вы устремите свой взор на ту часть забора, которая обращена к востоку, — меж тем продолжал Бахадур, — то увидите, что она намного выше всего остального ограждения. Именно за этой, высокой частью и находится дом уважаемого кшатрия, который распорядился надстроить забор после одного случая. Еще до реинкарнации мой отец слыл известным шутником. И вот в один недобрый час пришла в его голову мысль подшутить над соседом. Как вы заметили, в садах наших согласно новым веяниям стоят в изобилии клетки с благородными Птицами, и мой отец вздумал обучить соседского попугая стишку. К счастью, все стихотворение птица освоить не смогла, но уже после трех дней занятий при каждом появлении хозяина она начинала орать дурным голосом: «Кшатрий дурак! Кшатрий Дурак!» Соседу шутка не понравилась, он чуть не свернул попугаю шею, а на отца подал в суд. Тогда нам удалось откупиться двумя козами, рулоном дорогого шелка и вызовом лекаря для пережившего нервный шок попугая, а кшатрий надстроил забор, демонстрируя полное нежелание общаться впредь. И вот теперь случилось непоправимое. — Бахадур горестно сморкнулся, а Птенчиков с Егором затаили дыхание и подались вперед. — Мой отец клюнул кшатрия прямо в его почтенную задницу!
Гости дружно выдохнули.
— Мадха кончилась, — как бы невзначай заметил Егор. Хозяин сделал знак слугам, и те поспешили исправить упущение, заодно пополнив запас лакричных палочек.
— Как опытные путешественники, мы уважаем право народов на самоопределение, но позволь все же уточнить, отчего ты постоянно называешь того павлина своим отцом? — с изящной цветистостью поинтересовался светоч мудрости.
— А как же мне его называть? — изумился Бахадур. — Реинкарнация произошла в соответствии с волей моего благословенного батюшки, пока тот был еще жив, и свершилась практически на наших глазах. Отец, знаете ли, очень боялся после смерти перевоплотиться в какое-нибудь непотребство. А так как последнее время болезни без устали терзали его организм, он решил воспользоваться чудесной возможностью, даруемой нам в храме Каа-мы, и заранее позаботиться о собственном счастье в следующей жизни.
— В храме Каа-мы! — торжествующе воскликнул Егор и лихо надкусил лакричную палочку.
— Говоришь, реинкарнировался прямо на твоих глазах и превратился в павлина? — задумчиво прогнул Птенчиков.
— Ну, почти так, — смутился хозяин. — Когда настал оговоренный заранее день реинкарнации, отец простился с близкими и жрецы увели его в храм, а через несколько часов, после совершения сложного обряда, оттуда вышел павлин. Без сомнения, это был мой отец, я его сразу узнал. — Голос Бахадура задрожал, глаза увлажнились, и он принялся жалобно подвывать, хлюпая носом и раскачиваясь из стороны в сторону.
— Ну-ну, — попытался успокоить его Егор. — Не стоит так расстраиваться, ведь твой отец жив, и ты можешь в любой момент навестить его, пообщаться, угостить зерном, наконец.
— Вот в этом-то и проблема, — ревел белугой любящий сын. — Он теперь павлин, ему все равно, он может потешаться над кшатрием сколько угодно, а платить-то придется мне!
— Да, горе твое велико, — сочувственно хмыкнул Гвидонов и принялся задумчиво пересыпать из ладони в ладонь горстку сухофруктов.
Было очевидно, что пока проблема с задницей кшатрия не решится, никаких дополнительных сведений получить от Бахадура не удастся. Обильные возлияния мадхи оказывали весьма плодотворное влияние на установление дружеских контактов, однако мыслительный процесс не активизировали. — Егор мучительно морщил лоб, силясь придумать что-нибудь стоящее, но, увы... Оставалась последняя надежда на мудрость учителя, который в отличие от Гвидонова не пренебрег алкогольным нейтрализатором. Егор медленно встал и, держась за скамью, обратился к Птенчикову:
