Ритц оказался высоким и худощавым человеком с обветренным лицом и копной пепельно-серых волос.
— Давайте прежде всего посчитаем. От аэропорта «О'Хара» до аэропорта имени Кеннеди семьсот сорок миль, и семьсот сорок шесть миль — от Милуоки до «Кеннеди». Я подброшу вас до «Кеннеди» как можно ближе, насколько смогу. Сейчас мы находимся примерно на одинаковом расстоянии от аэропорта «О'Хара» и от Милуоки. Будем считать, что это семьсот сорок три мили. Умножаем на два бакса, получается тысяча четыреста восемьдесят шесть. Округляем до полутора тысяч за такси, и мы договорились.
— Договорились, — сказал Бак доставая чеки и подписывая их. — Чертовски дорогое такси. Ритц рассмеялся.
— Особенно для человека, который едет из «Мид-пойнта».
— Забавно.
Ритц остановился возле металлического ангара в аэропорту «Вокеган». Занимаясь приготовлениями, он непринужденно болтал.
— Здесь не было никаких происшествий. Два случая были в «Палуоки». Они потеряли двоих из летного состава. Чудеса из чудес, не правда ли?
Бак и Ритц обменялись рассказами об исчезнувших родственниках, во всех подробностях — где они были, когда это случилось, кто это был.
— Никогда не доводилось возить писателей, — сказал Кен, — я имею в виду на чартерных рейсах.
Наверное, работая на авиалиниях, многих перевез.
— На своем самолете больше заработок?
— Да, но когда я уходил, я этого не знал. Это было не по моей инициативе.
Они как раз занимали места в самолете. Бак, немного опешив, спросил:
— Вас отчислили из летного состава?
— Не беспокойтесь, — сказал пилот, — я доставлю вас, куда надо.
— Нет, вы должны мне сказать, были ли вы отчислены?
— Я был уволен. Это большая разница.
— Это зависит от причины увольнения, правильно?
— Верно. Это нужно для вашего спокойствия. Я был уволен за то, что был слишком дотошным.
— Расскажите мне, — попросил Бак.
— Помните, несколько лет назад были споры насчет того, почему в холодную погоду с легкими самолетами случаются аварии. Помните?
— Да, пока их как-то там не усовершенствовали.
— Правильно. А вы помните, что один пилот отказался от полетов даже после того, как ему сказали, что якобы все в порядке и обществу даны разъяснения по всем вопросам?
— М-да…
— А вы помните, что после этого была еще одна авария, которая показала, что пилот был прав?
— Смутно.
— А я помню это как ясный день. Потому что этим пилотом был я.
— Ну, теперь я чувствую себя нормально.
— Вам известно, сколько самолетов той модели летает сегодня? Ни одного. Если ты прав — ты прав. И что же, меня восстановили? Нет. Если ты возмутитель спокойствия, ты всегда возмутитель спокойствия. Хотя многие из моих коллег были мне благодарны. А некоторые вдовы пилотов протестовали, что меня не послушали, а потом вдобавок уволили, хотя все это было слишком поздно для их мужей.
— Да-а-а…
Когда самолет сделал поворот на восток, Ритц захотел узнать, что думает Бак об исчезновениях.
— Забавно, что вы спросили об этом, — ответил Бак. — Я только сегодня собираюсь всерьез заняться этим вопросом. Что вы сами думайте об этом? Не возражаете, если я включу диктофон?
— Ладно, — ответил Ритц. — Самая ужасная вещь, которую я когда-нибудь видел. Конечно, я не один так думаю. Должен сказать, что я всегда верил в НЛО.
— Смеетесь! И это первоклассный здравомыслящий пилот?
Ритц кивнул.
— Я говорю не о маленьких зеленых человечках или внеземных существах, похищающих людей. Я говорю о некоторых документально зафиксированных материалах, полученных благодаря наблюдениям астрономов и отдельных летчиков.
— Сами вы видели что-либо подробное?
— Нет. Хотя пару раз наблюдал необъяснимые вещи. Какое-то свечение или мираж. Однажды мне показалось, что я пролетал вблизи группы вертолетов. Недалеко отсюда, в Гленвью, — военно-морская база. Я послал по радио предостережение, потом потерял их из виду. Все это вполне объяснимо. Я мог лететь с большей скоростью, чем мне казалось, и не был так близко к ним, как думал. Но я не получил никакого подтверждения, что они находились в воздухе. Гленвью не дал подтверждения. Я совсем было забыл об этом, но спустя несколько недель, вблизи того же места, мои приборы забарахлили. Закрутились циферблаты, задрожали стрелки и прочая ерунда.
— Чем вы объясняете это?
— Магнитные поля, или какие-то другие силы. Это, впрочем, тоже можно объяснить. Вы знаете, нет смысла сообщать о необычных событиях или наблюдениях вблизи военных баз, поскольку они наотрез отказываются от комментариев. Никаких странных событий на расстоянии нескольких миль не признают также и коммерческие аэропорты. Поэтому, например, вы никогда не слышали об НЛО вблизи «О'Хара». Они даже не обсуждают такие вопросы.
— Таким образом, вы отрицаете похищение людей внеземными существами, но вы связываете исчезновения с НЛО?
— Я говорю не о том, что это корабли с живыми существами и тому подобное. Я думаю, что наши представления о внеземных существах пока слишком примитивны, по сути еще только какие-то проблески. Если там существует разумная жизнь, а она должна там быть просто согласно теории вероятности…
— Что вы имеете в виду?
— Обширность пространства.
— Понимаю, так много звезд и так много областей, где что-то должно быть.
— Точно. Я полностью согласен с теми, кто считает, что какие-то существа должны обладать более высоким интеллектом, чем мы. Иначе они не могли бы сделать все это, если они находятся здесь. Я думаю, что они настолько развиты и продвинуты, что могут делать такие вещи, какие нам и не снились.
— Например, делать так, чтобы люди исчезали, а их одежда оставалась.
— Звучит как бред, пока это на самом деле не произошло, не так ли? Бак кивнул.
— Я всегда смеялся над людьми, которые считали, что эти существа способны читать наши мысли, проникать нам в душу, — продолжал Ритц, — но посмотрите, кто исчезает. Все, что я прочитал или слышал о тех, кто исчез, — это либо дети до двенадцати лет, либо выдающиеся люди.
— Вы считаете, что у людей, которые исчезли, есть что-то общее?
— Да, у них должно быть что-то общее, разве вы не согласны с этим?
— Наверное, это что-то должно состоять в том, что позволяет их забирать? спросил Бак.
— Да, именно так я и думаю.
— Таким образом, мы остались здесь потому, что у нас есть силы для сопротивления, или же потому, что мы не представляем ценности?
Ритц согласно кивнул.
