Кэрол. Ховард, нет! Не надо!
Ховард. А почему мы должны жить? Назови мне хоть одну причину.
Кэрол. Потому что мы люди, Ховард! Мы ошибаемся, делаем глупости, но мы не такие уж и плохие, вовсе нет, — мы смешные романтики… Мы спотыкаемся, отчаиваемся…
Ховард. Мы совсем одни во Вселенной!
Кэрол. Ховард — мы сейчас не во Вселенной, это Нью-Йорк, Централ-Парк Вест!
Ховард. Нет! Все бессмысленно! Я хочу умереть!
Ховард подносит дуло к виску, нажимает на спуск, но курок заедает. Он направляет пистолет на Кэрол, пытается снова взвести курок.
Ховард. Проклятье! Он старый, слишком старый. Он сломан! Надо же, немецкий люгер — вообще они надежные, как «мерседес»!
Кэрол вырывает у Ховарда пистолет.
Кэрол. Отдай! Ты что? Совсем рехнулся?! Меня всю трясет. Я дрожу, чуть не грохнулась в обморок. Мне надо принять валиум…
Входит Филлис. Она не догадывается, что тут произошло.
Филлис. Что за шум… Я же сказала — вон отсюда.
Кэрол (дрожа). Ховард хотел убить нас сначала меня, потом себя — у него пистолет, отцовский… старинный… Но… но… но там заело — он нажал на крючок, а там заело…
Филлис поднимает пистолет, вертит в руках.
Филлис. Пистолет в порядке, Ховард. Ты просто не снял с предохранителя.
Кэрол. Меня сейчас вырвет!
Кэрол выходит. Филлис садится на диван рядом с Ховардом.
Филлис. Честно говоря, Ховард, ты, конечно, психопат, но на этот раз твоя депрессия вполне оправданна. Даже остановившиеся часы два раза в день показывают правильное время. Тебе в самом деле досталось. Сначала сдаешь родного папашу во второсортный приют…
Ховард. Вовсе не второсортный.
Филлис. Не обманывай себя, Ховард: даже самые лучшие из них все равно не сахар, но тот, что выбрал ты — разумеется, по своему карману, — настоящая богадельня. Скоро убедишься. Пережив расставание с отцом — которое, между прочим, в психологическом смысле на шаг приближает тебя к осознанию собственной смертности, — ты узнаёшь, что жена ушла к твоему хорошему другу, преуспевающему самцу с более высоким уровнем тестостерона в крови… С которым она два года спаривалась у тебя под боком. Так что, в сущности, благодари бога, что у тебя депрессия. Если бы ее не было, ты был бы идиотом. Я тебя утешила?
Ховард. Я скучаю по сыну…
Филлис. Даю им ровно полгода.
Ховард. Сэму с Кэрол? Они собираются переехать в Лондон.
Филлис. Полгода — в Лондоне или на островах Зеленого Мыса. Они оба абсолютно не приспособлены к жизни.
Ховард. Я знал, что он гуляет.
Филлис. Знал?
Ховард. Да кто ж не знал.
Филлис. Одна я, наверное.
Ховард. Да, наверное. Я слышал про вас сплетни даже от мальчишки-эмигранта, который убирает посуду в ресторане «Двадцать один».
Филлис. Эмигранты тоже в курсе?
Ховард. Он, само собой, не знал, что мы с вами друзья. Я сидел обедал, вошел Сэм, и я вижу — мальчишка пихнул официанта, кивнул на Сэма, потом показал на какую-то смазливую брюнетку за столиком и говорит: «Во сила! Дрючит эту — и спокойно ходит к нам с женой». Я удивился: парень только что из Польши — и уже знает слово «дрючить».
Филлис. Прекрасная история, Ховард. Поляки в курсе, официанты в курсе, а я нет.
Распахивается парадная дверь, входит Сэм.
Сэм (ледяным тоном). Я пришел забрать остальные бумаги. (Увидев, что бумаги разбросаны по полу.) О господи, что ты наделала?
Филлис. Мне бы хотелось задать вам пару вопросов, ваша честь.
Сэм. Ты уже задавала. Я пытался поговорить по-человечески. Не хочу, чтобы истеричка размозжила мне череп…
Ховард. Ты два года путался с моей женой.
Сэм. С тобой я готов поговорить, Ховард, и прежде всего прошу у тебя прощения.
Филлис. Кто старое помянет — тому глаз вон, правда?
Сэм. Я же сказал — не желаю тебя слушать. Я пришел за своими бумагами… только посмотри, что ты натворила…
Ховард. Мне трудно принять твои извинения, Сэм. Мне казалось, мы не чужие люди.
Сэм (собирая бумаги с пола; в гневе). У меня идут сложнейшие дела…
Филлис. Значит, ты перетрахал всех моих подруг?
Сэм. У меня было два очень трудных года, Филлис, работа не клеилась. Зачем ты все порвала?
Филлис. Я спросила: ты перетрахал всех моих подруг?
Ховард. Нет, я не перетрахал всех твоих подруг.
Филлис. Не ври! Я же знаю, я все знаю!
Сэм. Если ты все знаешь — нечего спрашивать. Сойди-ка. Сойди, я сказал… (Пытается вырвать бумаги, на которые она наступила.) Отойди!
Филлис. Ай! Подонок!
Сэм. Я предлагал тебе все обсудить спокойно, я перед тобой душу вывернул — и что же?
Филлис. Я всегда верила тебе. Откуда я знала, что тебе так плохо со мной? Почему ты ничего не сказал мне, вместо того чтобы все держать в себе и тискать моих подруг?
Ховард (вставая; с угрозой). Я сердит на тебя, Сэм. Ты мне наставил рога.
Сэм (толкает его на диван). Сиди, Ховард. Поговорим позже. Я же сказал: я прошу прощения.
Филлис. Ты спал с Эдит и с Элен. А с Полли?
Сэм. Ты чокнутая. Какое счастье, что все это позади.
Филлис. Еще не позади, киса.
Сэм. Дай только разберусь в этом бардаке — и привет.
Ховард. Она знает о брюнетке, с которой ты ходил в «Двадцать один», — грудастой с рабочим ртом.
Сэм. Ховард, мне очень жаль, что так получилось с Кэрол. Я действительно надеялся, что ты никогда ничего не узнаешь.
Филлис (снова переходя в нападение). А с моей сестрой?
Ховард. Какой сестрой?
Филлис. Сьюзан.
Ховард. Что со Сьюзан?
Филлис. С ней тоже спал?
Сэм. Ты бредишь.
Филлис. Бредишь. То же самое ты говорил, когда я нашла имя Кэрол в твоем ежедневнике.
Сэм. Потому что это полный абсурд.
