Книга Война чудовищ - Роман Афанасьев

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105

Большая комната оказалась почти пуста. Только в центре расположился обеденный стол с пустыми подсвечниками. Его столешницу запачкали чем-то липким даже на вид, и Сигмон решил не думать о том, что это могло быть. Ставни в комнате оказались плотно прикрыты и занавешены плотными шторами из черного бархата. Больше в комнате не было ничего – словно мебель вынесли дотошные кредиторы, решив пустить ее с молотка. И лишь в дальнем углу, за столом, Сигмон увидел большой заплечный мешок. Он весь был покрыт темно-зелеными узорами, напоминавшими переплетение весенней лозы, и тан понял, что это – мешок Рона.

Алхимик жадно сопел за плечом – он ничего не видел, но почувствовал, что его друг напрягся. Пальцы Рона впились в плечо тана, словно спрашивая: что там? Сигмон обернулся, отцепил руку алхимика от плеча и знаком велел ему остаться в коридоре. Рон послушно закивал, отступил на шаг и только тогда тан осторожно вошел в комнату.

Он шел аккуратно, словно по тонкой бечевке, натянутой над пропастью. Скользил неслышно, как по льду. И даже не дышал. И только когда добрался до мешка и ухватил его за лямку, то понял, как он ошибался.

Обернувшись, он увидел то, что не заметил сначала – у стены, что выходила в коридор, на полу примостились два темных силуэта. Сигмону не нужно было гадать, что это, он уже почувствовал спящих вампиров. Войдя в комнату, он просто их не заметил, не догадался обернуться. А чутье его не подвело, нет. Просто в ратуше собралось столько кровососов, что тан чувствовал их постоянно и не мог точно определить, близко они или далеко.

Эти, что лежали на полу, оказались слишком близко. Самые настоящие Старшие – ловкие, быстрые, умелые, прожившие не один человеческий век. Смертельно опасные, даже для такого чудовища, как бывший армейский курьер с чешуей вместо кожи. Но хуже всего было то, что Старшие не спали. Из темноты на Сигмона смотрели две пары красных глаз. Смотрели насмешливо, с прищуром, спрашивая – мол, попался?

Под этими взглядами тан почувствовал себя соломенным болваном, мишенью лучников, которой нарисовали красный круг прямо на груди. Он стоял, сжимая в одной руке дубинку, в другой – мешок с вещами алхимика, а две темные фигуры медленно поднимались с пола. И где-то там, внизу, шевелилось что-то живое и темное, похожее на ожившее болото.

Упыри просыпались.

Сигмон шумно сглотнул и сделал то единственное, что еще мог сделать – взмахнул рукой и швырнул мешок в Рона, заглянувшего в комнату. Алхимика вынесло в коридор, и он ударился спиной о противоположную стену. Сдавленно кашлянул.

– Беги! – крикнул тан изо всех сил, уже нисколько не таясь. – Беги к свету, Рон!

Упыри разом зашипели и в мгновенье ока очутились на ногах. Сигмон выхватил кинжал из тайных ножен и шагнул им навстречу.

– Начнем, пожалуй, – только и успел сказать он.

Это ничуть не походило на дуэль с Тератом, принесшую тану сомнительную славу среди ночного народа. Упыри кинулись на него разом, пытаясь дотянуться до горла, а Сигмон не успел увернуться. Вампиры навалились дружно, свалили его на пол и сразу выбили из рук кинжал. Тан лягнул одного из кровососов, второму отвесил оплеуху, и схватка превратилась в кабацкую драку, где противники лупят друг друга, не разбирая, где свои, а где чужие. Именно это и спасло тана.

За время путешествия ему пришлось не раз участвовать в подобных баталиях, и он знал, как нужно себя вести: Сигмон бил, рвал, и кусал все, что оказывалось поблизости. Он превратился в яростный смерч, щедро раздающий тумаки всем, кто подвернулся под руку. Вампиры, пытавшиеся действовать сообща и поддерживать друг друга, были сметены натиском Сигмона. Если бы они оставались простыми людьми, то давно превратились бы в кровавое месиво. Но людьми они не были.

Они вставали после смертельных ударов и снова бросались в бой, не обращая внимания на переломы и раны. Сигмон отшвыривал их прочь, легко, как соломенных истуканов, но никак не мог нанести решающий удар – просто не мог атаковать, едва успевая защищаться. Быстрые и ловкие, Старшие ускользали из его рук и не давали ни мига передышки. Тан попытался нашарить на полу кинжал из эльфийского серебра, но кровососы повалили его, прижали к доскам, и Сигмон почувствовал, как их когти скрежещут по чешуе. Он забился в их руках пойманной рыбой и вывернулся из захвата. Ногами отбросил одного, а второй оказался так неловок, что попался в руки Сигмона. Тан мигом выдавил ему глаза пальцами, вырвал нижнюю челюсть и оттолкнул в сторону. Потом вскочил, одним ударом сшиб с ног первого упыря и стал охаживать его ногами, пытаясь попасть в голову.

Ему даже удалось это сделать. Один раз. Вампир распластался по полу, Сигмон нацелился добить его, однако на спину ему кинулся изуродованный, но еще живой упырь. Он прижал руки тана к бокам, тот ударил головой назад, потом еще раз, с ужасом понимая, что драгоценное время тает, как снег на солнце. Но он ничего не мог сделать – завяз в драке с упырями, вместо того, чтобы бежать.

Удачный момент был упущен: первый кровосос уже поднимался с пола, а дверь распахнулась настежь, впустив в комнату десяток новообращенных упырей, выглядевших как пародия на людей. Живой волной они катили на Сигмона, который никак не мог освободиться от повисшего на нем упыря. Новообращенные, не такие подвижные, как Старшие, замешкались в дверях, и Сигмон понял, что еще миг – и его захлестнет волной кровососов, жаждущих его крови. Он захлебнется под их натиском, его завалят телами и раздерут на мелкие клочья, как тряпичную куклу. И он больше никогда не увидит Арли. Арли.

Гнев огнем плеснул в голову, отдавшись в висках барабанной дробью. Тан зарычал, извернулся и ухватил упыря, что висел на нем. Отдирая его от себя, Сигмон услышал, как с хрустом ломаются пальцы кровососа, намертво впившиеся в его тело. Тан подхватил извивающегося вампира и поднял на руках, словно ребенка. Он слышал, как в спину дышит строй новообращенных, чувствовал, как к нему тянутся костлявые руки, несущие смерть и знал, что уцелевший Старший стоит за спиной, скаля длинные клыки в злой усмешке. От смерти Сигмона отделял один лишь миг, один удар сердца, что казался ему сейчас целым годом. И тогда тан изо всех сил швырнул свою ношу в черный бархат, скрывавший окно.

Упырь вышиб ставни и вылетел наружу вместе с занавесками. Он успел вскрикнуть, как раненый зверь, а потом солнце приняло его в свои объятья, и кровосос рассыпался прахом.

В окно хлынул солнечный свет и озарил комнату, словно пламя пожара. Тан успел повернуться и увидел, как ряды новообращенных тают в огненном дыхании весеннего солнца. Вампиры рассыпались в прах – не успев ни вскрикнуть, ни шевельнуться. Горстками пепла они падали на пол и открывали солнцу тех, кто стоял позади.

В мгновенье ока комната опустела. Последним растаял Старший. Он успел добраться до двери, надеясь спрятаться от солнца в доме. И уже шагнул в темный проем, но ему в спину ударил свет и в коридор высыпалась лишь груда пепла. Серой волной она перекатила через порог и расплескалась по доскам коридора. Дом, обращенный в склеп, замер. Потом вздохнул и заворочался – упыри почувствовали гибель сородичей и стали просыпаться. Тан ощущал, что в ратуше их осталось еще много – слишком много для одного охотника на вампиров. И там, в самой темноте, скрывались еще трое Старших. Сигмон улавливал их злую волю, что толкала новообращенных к светлому коридору. Они хотели мести, они жаждали крови охотника на вампиров, который посмел прийти в самое сердце их нового дома.

Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105