– Гера? Лари? – Глаза ее заблестели. – Господи, какой ужас-то! Хорошо, тогда я пойду… – Она вдруг поняла, насколько несерьезны были ее обиды, и прониклась к Наталии чувством вины: ведь это из-за нее, из-за Сары, эта тихая и безобидная учительница музыки потеряла покой и постоянно балансировала на грани нервного срыва. А Сара, практически ничего не делая, исправно получала свои комиссионные…
Наталия, вернувшись в кабинет, застала Жору мертвенно-бледным: осунувшееся лицо, выступившая на лбу испарина, большие испуганные глаза…
– Ты можешь мне доверять как себе, – сказала Наталия, чтобы сразу внести ясность. – Мне, как ты понимаешь, известно и про Германа, и про Лари… Скажи, ты знаешь, кто все это сделал? Кто убил их?
– Нет, – ответил он пересохшим от волнения голосом. – Но если с ними случилось такое, значит, я – следующий на очереди…
– Но почему? Что вы такого натворили? Я же чувствую, что ты перепуган насмерть… Ты что-нибудь знаешь о записках? Они говорили тебе, что собираются на кладбище или что-нибудь в этом духе?
– Нет, не говорили…
– Послушай, ты достаточно хорошо знал своих друзей, я предполагаю, что для того, чтобы одного из них заманить на кладбище, нужна довольно-таки веская причина… Как ты думаешь, зачем они поехали туда?
– В этом совершенно нет ничего особенного… Во-первых, мы всегда курили травку где-нибудь подальше от дома… Правда, на кладбище нас еще никто не приглашал…
– А кто мог бы их пригласить на травку?
– Да кто угодно… Кто-нибудь из одноклассников или просто друзей… У многих из них есть машины…
– Фамилия Берковский тебе ни о чем не говорит?
– Нет…
– Вы не курили травку возле рыбной коптильни?
– Нет… А что?
– Не было ли у вас знакомых с ротвейлером?
Он опустил голову и тихо застонал:
– Не-ет…
– Тебе уже сказали про собаку?
– Да… – Чувствовалось, что при упоминании о собаке ему становилось тяжело дышать, словно он ощущал уже на своей шее острые звериные клыки…
– Я так поняла, что ты не намерен мне ничего рассказывать, тогда можешь возвращаться домой… Я не могу работать, когда мне не доверяют…
Он поднял голову – глаза его были наполнены слезами:
– Но я действительно ничего не знаю…
– Скажи, как прошли последние дни перед каникулами? Может, случилось нечто такое, на что вы сначала не обратили внимание… Пойми, что их смерть, смерть твоих друзей, не может быть случайна. Это явное убийство… Больше того, убийца психически нездоровый человек… Он пытается сбить нас с толку… Он зачем-то царапает кожу кошачьими когтями или чем-то вроде этого… и посыпает волосы и тело сухой рыбьей чешуей… Понимаешь, с другой стороны, если предположить, что убийца все-таки здоров, то вся та чешуя и царапины выглядят очень символично… Может, у вас произошло что-то неподалеку от коптильни, в лесу? Может, на даче… Не было ли у Германа с Лари секретов от тебя?
– Не знаю… Кажется, нет… И никакой коптильни я не знаю… И при чем здесь кошки – тоже… Я вообще ничего не понимаю…
– Тогда пойдем, я покормлю тебя и уложу спать… Может, утром ты что-нибудь и вспомнишь…
Она вернулась к Логинову.
Игорь не спал, он, удобно устроившись на подушках, читал газеты. Увидев Наталию, спросил:
– Что, клиенты замучили?
– Это Жора Котельников. Ему требуется помощь. Мы сможем обеспечить ему полную безопасность?
– Котельников? – вскочил Логинов. – Где он?!
Глава 13В СОСНОВОМ БОРУ
Ночью вернулся Сапрыкин. Узнав, что человек, которого он искал всю ночь, спит в гостиной, он лишь вздохнул и пожал плечами.
Наталия, которой тоже не спалось после визита Манджияна и эксперта Мишина, который был потрясен, увидев в кабинете на полу следы собаки, которой реально не существовало, спросила Сергея о водителе машины, который подвозил Германа или Лари.
– Мы нашли таксиста, который вез Зименкова… Только он сейчас невменяемый… Напился, когда услышал по телевизору объявление… Мы допросим его завтра…
– Он что же, сам к вам пришел?
– Нет же… Он позвонил, и мы к нему приехали… Он хоть и пьяный, но сказал, что предупреждал парня, что «татары начнут выходить из могил»… Или что-то в этом роде…
– Ты не спросил его, на кладбище, там, где он высадил Лари, больше никого не было?
– Нет, он никого не видел…
– А что со следами?
– На русском кладбище действительно уже при дневном свете удалось найти следы собачьих лап и какие-то странные следы, какие остаются, если, предположим, на ноги надеть мешковину или просто обмотать обувь тряпками… Кошачьих следов нет… Только кое-где чешуя… Что касается татарского кладбища, то ночью там работать просто невозможно… Утром, может, что-то и удастся увидеть… Мы оставили там своих людей, которые уже прочесали кладбище…
– Скажи, а почему вы не используете служебных собак? Ведь это так удобно!
– Кто же это тебе сказал, что не используем? Вальтер довел нас до дороги и остановился…
– Значит, убийца с собакой были на машине…
– Да это и так было ясно… Не по воздуху же он прилетел… Ну и дельце, я тебе скажу…
Когда Наталия рассказала ему о собаке, которую она увидела в своем кабинете, он некоторое время смотрел на нее как на сумасшедшую.
– Да не смотри ты на меня так… Я и сама ничего не понимаю…
– Представляю, как ты испугалась…
– Вы взяли у Монахова записку?
– Взяли. Но пока, сама понимаешь, никаких результатов… Мы взяли образцы почерка его двух друзей… Съездили в лицей, поговорили с одноклассниками и одноклассницами, взяли у них тетрадки… Поговорили…
– А с волковскими людьми не встречались?
– Нет… Я предупредил Монахова, чтобы не рисковали… Я уверен, что это не Волков… Но не могу же я его взять под стражу!
– Они могут перестрелять друг друга…
– Понятное дело…
– Ладно, Сережа, давай спать… Логинов вон уже десятый сон досматривает…
– Как Соня? – вдруг спросил Сергей.
– А что Соня? Тоже волнуется, переживает… Она работает как пчелка, не меньше нас с тобой…
– По-моему, она беременна…
– Почему ты так решил? – спросила она после небольшой паузы.
– Чувствую… Она изменилась… Что-то в ней появилось такое… Я квартиру снял… К весне мне в управлении обещали семейное общежитие…
– Да ты что?
– Только ты ей ничего не говори, хорошо? До весны как-нибудь перекантуемся, а там уже появится своя крыша над головой… Ты думаешь, я не понимаю, как тебе тяжело с нами? Я давно предлагал ей жить вместе, но она не воспринимала мои слова всерьез… Да она и меня, наверное, не воспринимает всерьез…
