Книга Незабудка - Элизабет Лоуэлл

— Джек и я ехали по этой тропе.

Под тенью полей шляпы прищуренные глаза Рафа казались сверкающими полосками топаза. Он знал, что тропа, на которой они стояли, была лишь одной из трех, которые вели к охотничьему домику в районе Пяти Озер. Если Алана узнала именно эту тропу, возможно, она вспомнит еще какие-то детали шести забытых дней.

— Ты уверена, — произнес Раф, в голосе которого не звучали вопросительные нотки. Она сдержанно кивнула.

— Первый ураган начался здесь.

— Первый?

— Мне кажется, их было несколько. Или же один долгий ураган.

Она решительно нахмурила брови, пытаясь добраться до воспоминаний, которые исчезали, стоило лишь коснуться их.

— Я не помню! — Затем, гораздо спокойнее, произнесла: — Я не помню.

Алана прикрыла глаза, скрывая тени, которые преследовали ее.

Когда женщина в конце концов опять открыла глаза, она жила только настоящим. Раф и две лошади терпеливо ожидали рядом. Больше никого не было видно.

— Где остальные? — спросила она.

— За следующим хребтом. Я сказал, что мы их догоним чуть позже, если ты будешь хорошо себя чувствовать.

Алана отрешенно удивилась, что два клиента так заботятся о ней. Женщине со странностями в поведении. Истеричной.

Сумасшедшей.

Слово звенело у нее в голове, будто внутренний гром заглушал разумные слова, которые она пыталась вспомнить, зацепиться за них.

— Я сумасшедшая? — вслух спросила Алана, не осознавая, что она говорит. — А имеет ли это какое-либо значение? Если здравомыслие — кошмар, можно ли обрести спокойствие в сумасшествии? Или это еще больший кошмар?

Она внезапно содрогнулась.

— Ты не сумасшедшая, — раздался спокойный, сердитый и печальный голос Рафа. — Ты слышишь меня, Алана? Ты не сумасшедшая. Ты была ранена и сильно напугана. Ты видела, как погиб твой муж, и сама была на волосок от смерти. Ты вне себя от выпавших на твою долю испытаний. После Разбитой Горы ты практически ничего не ешь и не спишь.

Алана во все глаза смотрела на Рафа, ощущая, как его слова, подобно солнечным бликам, согревают ее душу.

— Ты не сумасшедшая, — повторил он. — Ты просто на грани срыва, ходишь по острию ножа, пытаясь уберечь разум от галлюцинаций и сохранить действительность в тайниках памяти до тех пор, пока не решишься встретиться с реальностью один на один, ибо иного выхода просто нет.

Алана внимательно слушала и ощущала уверенность в голосе Рафа, поражаясь тому, насколько точные слова нашел он, чтобы описать ее физическое и душевное состояние.

— Откуда ты все это знаешь? — с горечью в голосе спросила она.

— Такое случается с людьми, если жизнь преподает им суровый урок.

Алана медленно покачала головой.

— Только не с сильными людьми, как ты, например. Хотя я всегда думала, что и я сильная натура.

Раф рассмеялся. Смех его был грубым, почти жестоким.

— Любой человек может сломаться, Алана. Любой. Я знаю. В Центральной Америке я много раз наблюдал подобное.

— Раф, — прошептала она.

— Они сообщили, что я погиб. Долгое время я и сам верил. Это было подобно смерти, только хуже. Такому состоянию не было видно конца. А потом опять повторилось уже здесь.

Алана испытующе посмотрела ему в глаза и обнаружила в нем чувства, которых раньше никогда не замечала. Неистовство, ненависть и ярость, причем настолько сильные, что, казалось, они переполняют его душу.

— Что… что случилось в Центральной Америке? — спросила она.

Выражение лица Рафа изменилось: он будто поспешно захлопнул перед ней двери, не подпуская к своей тайне. Напряжение спало, и он заговорил медленно, с неохотой. Такая манера разговора поведала Алане больше, чем сами слова.

— Я никогда никому не рассказывал. Но тебе расскажу. Расскажу на Разбитой Горе, если… — Раф поспешно взглянул на нее и опять забеспокоился, — если ты не захочешь вернуться назад. Я отвезу тебя назад, Алана. Если ты этого захочешь. Ты хочешь этого?

— Я хочу опять доверять себе, своему разуму и памяти, своим чувствам, — в порыве призналась Алана. — Я снова хочу стать самой собой. И я хочу…

Раф ждал. Сдерживаемое страстное желание до неузнаваемости изменило его лицо: четче обозначились скулы, ярче пролегли тени под глазами.

— Чего ты хочешь? — мягко спросил он.

— Тебя, — просто ответила Алана. — Я никогда не чувствовала себя естественнее, чем в те минуты, что проводила с тобой.

Даже говоря об этом, она покачивала головой, не веря в реальность своего желания.

Раф протянул руку ладонью вверх, не касаясь Аланы, но прося, чтобы она дотронулась до него. Она с осторожностью приняла эту просьбу.

— Я твой, цветочек, — выдохнул он. — Твой с тех пор, как увидел тебя на той опасной тропе с хромой лошадью. Вокруг сверкали молнии. Ты была тогда храброй. А сейчас ты еще смелее.

— Я не чувствую себя смелой.

— Ты вернулась на Разбитую Гору. Ты откровенна с самой собой и со мной. Если это не мужество, тогда я не знаю, что можно назвать мужеством.

Голос Рафа был глубоким и уверенным, убежденность звучала в каждом слове, отражалась в янтарной прозрачности его глаз, с одобрением наблюдавших за Аланой.

Слегка дрожащими пальцами Алана смахнула слезы, звездочками усыпавшие пушистые ресницы. Слезинки яркими алмазами сверкали на подушечках ее пальцев, когда она пыталась улыбнуться Рафу.

— Спасибо, — поблагодарила Алана.

— За правду? — грустно улыбнулся Раф. — У меня еще много правды для тебя. Но не сейчас.

— Что ты имеешь в виду?

— Моя правда не поможет тебе сейчас. А мне, этого очень хочется. Помочь тебе и себе. Мы исцелим друг друга, и прошлое останется там, где ему и положено. В прошлом. Воспоминания, но не видения.

Раф протянул ей вторую руку.

Алана вложила в нее свою ладонь, почувствовав, как пульсирует вена при соприкосновении, увидев, как слезинки соскользнули с кончиков пальцев на его гладкую загоревшую кожу. Он безошибочно отыскал пульсирующие точки на ее запястьях, слегка нажал на них пальцами, наслаждаясь ощущением полноты струящейся жизни.

— Ты готова к горам? — мягко спросил он.

Алана медленно убрала ладони, позволив ему ласковым движением погладить ее от запястий до кончиков пальцев.

— Я готова, — прошептала она.