Я позвонил Сами Очоа из телефона-автомата в казино. Пока я объяснял, что мне нужно, и мы торговались, поглядывал на карточные столы. За ними почему-то собралось много любителей блек-джека. В зале сидели похожие, как близнецы, мрачные типы в бейсболках и темных очках. Они напомнили мне персонажей из фильма Джорджа Ромеро «Ночь живых мертвецов». Поторговавшись, мы с Сами сошлись в цене и условились встретиться через час на Мелроуз.
Я вышел из казино, сел в машину и покатил на встречу с Сами. Рэп-канал, как всегда в последние дни, работал у меня на полную громкость. Сами я углядел там, где мы с ним и договорились, — на углу с Уэст-Голливуд-стрит, в полуквартале от его порнушной киношки, где шли фильмы для байкеров нетрадиционной ориентации: «Горячие парни» и «Ковбои с хромированными цепями». Без таких фильмов я как-нибудь обойдусь.
Уроженец Кубы, Сами из Майами был низкорослым и жилистым, кожа у него напоминала кофе с молоком из «Старбакса». Увидев меня, он обнажил в улыбке желтые зубы — последствие пристрастия к кубинским сигарам. В кожаных штанах и жилетке он был похож на южноамериканского гаучо. Я рассчитывал, что Сами отлично сыграет главную роль в моей постановке. Помимо всего прочего, неприятностей с законом у него хватает. Просматривать его досье — все равно что купаться в канализации.
Я остановился, Сами сел ко мне, и мы покатили дальше. В салоне по-прежнему гремел рэп.
— Господи, Скалли… С каких пор ты слушаешь эту дрянь? — Он потянулся к приборной панели и выключил радио.
Я молча показал ему спрятанные микрофоны: один под бардачком, второй в зеркале заднего вида. Сами кивнул. Я еще по телефону намекнул ему, что моя машина на прослушке. Он понял, что мы должны устроить постановку.
— Значит, дело сделано? — Он сразу перешел к сути.
— Да, погоди. Хочу найти тихое место, где можно припарковаться. Там и поговорим.
Я повернул на Ла-Брея и ехал, пока не увидел торговый центр на углу бульвара Санта-Моника. Там я и остановился и заглушил мотор.
— Ну да, Сэм… в общем, дело сделано. В его доме играет музыка, но он ее не слышит… Смерть зафиксировали вчера, в два часа ночи.
— Мне нужно убедиться наверняка, — сказал Сами. — Заплачу, только когда получу доказательства, что этот гад и впрямь жрет землю.
— У меня есть снимки, как в прошлый раз, — ответил я. — Кроме того, могу сообщить тебе номер дела. После ликвидации я взял его бумажник. Он кубинец, нелегал. Ты был прав, его пальчиков в нашей базе еще нет. Его записали Хуаном Доу — неизвестным под номером семнадцать; сейчас он отдыхает в морге на Мишн-Роуд. Съезди туда и скажи, что у тебя пропал двоюродный брат… соври что-нибудь, ты же умеешь. Опиши его внешность, и тебе покажут жмурика.
— Сам не поеду, кого-нибудь пошлю. А тебе заплачу после того, как мои люди опознают его в морге.
— После того как меня вышибли из ПУЛА, у меня туго с наличными. Жена собирается со мной разводиться, ее адвокат заблокировал мои счета. Сейчас я работаю в Хейвен-Парке, но платят там гроши. И потом, я даже первой зарплаты еще не получил.
— А я тут при чем?
— Мы ведь с тобой не в первый раз сотрудничаем, и кому, как не тебе, знать: результат я гарантирую.
— Покажи фотки!
Я громко расстегнул «молнию» на сумке, которую привез с собой, и Сами устроил настоящий театр: громко хмыкнул, как будто действительно разглядывал цифровые снимки на несуществующей камере.
— Господи… Чем ты его так? У него же полголовы нету!
— Подумаешь, сделал ему две лишние дырки за ухом. Для вентиляции. Вот за что ты заплатил десять кусков. Мне нужны мои деньги.
Сами глубоко вздохнул и ответил:
— Ну ладно, давай так. Половину даю сейчас, а вторую половину — после того, как получу доказательства его смерти. Вот все, что я могу.
Я тоже громко вздохнул:
— Давай!
Я заранее приготовил пять сотен мелкими купюрами и теперь принялся, громко шурша, отсчитывать деньги. Пошелестев перед микрофоном, я положил Сами на колени его гонорар.
— Высади меня здесь, — заявил Сами, распахивая дверцу. — У меня тут, на Сансет, ребята шустрят: толкают туристам нижнее белье Мадонны. Вышили на трусах ее имя. Ты, кстати, не интересуешься? Трусы как настоящие, новые, а еще есть колготки с вырезом на самом интересном месте и лифчики с дырками для сосков. Клянусь, ее собственные!
— Мне как-то не очень идут колготки с вырезом…
— Дело вкуса. Хочешь — верь, хочешь — не верь, а такое дерьмо на интернет-аукционе расходится на ура. — Сами захлопнул дверцу. — Значит, до скорого! — И он ушел.
Я заехал в круглосуточный магазин и купил себе мобильник с предоплатной системой расчетов. К себе в отель я вернулся где-то в десять вечера.
Пришлось позвонить в полицейское управление Хейвен-Парка и сообщить свой новый мобильный номер. Поужинал я в ресторане при казино. Сидящие вокруг зомби по-прежнему пускали на ветер свои состояния. Заведение в любом случае не оставалось внакладе. И вдруг, глядя на ряды живых мертвецов, я сообразил: а ведь их участь куда лучше моей!
Глава 20
Алонсо Белла я не увидел и на следующий день. Явился на перекличку, переоделся, но мне сказали, что мой наставник взял отгул по личным делам. Я по-прежнему считался стажером; Гарри Иствуду не хотелось выпускать меня «в поле» в одиночку, поэтому меня прикомандировали к дежурной части. Целых восемь часов, всю смену, пришлось отвечать на звонки и заполнять бумаги.
Весь день я промаялся за столом, гадая, чем сейчас занят Алонсо. Чем дольше я маялся, тем тяжелее мне становилось. Очень может быть, моя грубая игра в ресторане «Мама касита» и потом в изоляторе натолкнула их на определенные подозрения…
Через восемь дней должны были состояться выборы мэра; на первой полосе «Курьера» появилась статья Аниты Хуарес, в которой во всех подробностях расписывался арест Рокки. Автор призывала к скорейшей смене власти в Хейвен-Парке. Под передовицей разместили массу гневных писем. Простые избиратели выражали гневный протест против методов работы сотрудников местного полицейского управления. Естественно, я понимал: братья Авила и Сесил Братано не станут сидеть на задницах и наблюдать, как проигрывают выборы. Пока у Рокки Чакона гораздо больше шансов очутиться в морге, чем в здании городской администрации.
В конце смены я пешком вернулся к начальной школе, переоделся в штатское, запер шкафчик и поехал в Велосипедный клуб. Хотя времени было всего пять часов, парковка уже была заполнена машинами страстных игроков. Я поднялся в свой номер, раскрашенный в бежевые и оранжево-персиковые тона, сбросил обувь, рухнул на кровать и полчаса пытался сообразить, что же делать дальше.
Когда работаешь под прикрытием, одна из важнейших проблем — как справиться со стрессом. По желанию — сотрудника полиции могут временно направить в отдел нравов. Там работают в штатском. Некоторые рассматривают работу в отделе нравов как временную передышку на пути из патрульной службы в уголовный розыск.
