неощутимом для меня потоке воздуха. Мужчина был бос, длинные волосы закрывали лицо, а синюшный тон кожи не внушал оптимизма. Но в целом — даже при условии что это труп — он выглядел куда лучше, чем должен был бы пять лет спустя.
Заморозка, конечно, могла оказать влияние…
Следом, будто привязанные на веревочке, из недр воронки один за другим появились еще люди. Трое мужчин в форме лакеев и одна горничная.
Грудь сдавил приступ ярости.
Ох уж эта леди Шонесси!
Она что, сначала хотела сына силой вернуть, а потом на клубничку выманивала? Или наоборот?
— Помогай давай! — тем временем пропыхтел дракончик. Он завис под самым мостом, но никак не мог подняться еще выше, чтобы опустить на него драгоценную ношу.
Я заметалась, чуть не уронив ханг в червоточину. Оставила на скале и поспешила к центру моста, на ходу пытаясь сообразить, что делать.
Этот момент мы не предусмотрели.
Как мне одной вытащить эту здоровенную тушу?
Одной рукой намертво вцепившись в опору перил, другой я ухватилась за воротник рубашки — еле дотянулась — и потянула вверх.
Ткань опасно затрещала.
Обидно получится, если мы сейчас оба рухнем обратно. И остальных утянем. Я уже догадалась, что слуги действительно каким-то невероятным образом — метафорической веревочкой — привязаны к Дорманту. И если он сгинет окончательно — сгинут и они.
Ну и я за компанию.
Мимо меня промелькнуло что-то темное.
Неизвестно откуда взявшийся Доннел нырнул вниз чуть ли не по пояс, ухватил брата под мышки и одним рывком выволок на доски.
Слуги, больше похожие на статуи, проплыли по воздуху и зависли над мостом, в полуметре от перил. В отличие от плетеной веревочной конструкции, они не шевелились.
Жутковатое зрелище.
— Давай его отсюда унесем? — предложила я хриплым шепотом. — Фейерверки же закончились. Как бы нас не сожрали.
— Не переживай. Они его не тронут. — странным тоном отозвался лорд.
Я подняла голову и оторопело уставилась на еще одну воронку, на этот раз из духов. Они летели над нами четким строем, словно устраивая авиационный парад в честь вернувшегося в мир живых Дорманта. Но не пикировали и вообще не пытались на нас напасть.
— Они признали его власть. — проскрипел дракончик. — Но не сумели поддерживать в нем жизнь в привычном нам смысле. Хозяин сейчас спит. И если его не разбудить в ближайшее время, умрет.
Ну да, криозаморозка не слишком полезна для организма. Наши ученые, насколько мне известно, еще не научились решать вопрос с лопающимися от холода клетками. Дормант на ощупь был холоднее льда, и как его «растопить» я себе не представляла.
Зато представлял Шонесси.
Окровавленная ладонь Доннела впечаталась прямо в грудь брата.
Туда, где под распахнутой рубашкой когда-то билось сердце.
Царапины, оставленные лапами Крошки, синели тонкими полосками поперек обнаженной кожи. Раздалось шипение, похожее на то, что издает уксус при встрече с содой.
Пена пошла даже похожая. Только алая.
И от места, где смешалась их кровь, по телу Дорманта растекся нормальный розоватый цвет плоти. Он судорожно вздохнул и закашлялся.
Глухие шлепки обозначили падение остальных тел.
— Их тоже нужно размораживать или они сами? — устало уточнил Доннел. Похоже, донорство его изрядно измотало.
Или просто навалился откат после пережитого.
Дракончик бодро ускакал на проверку. Обнюхал каждого из четверых и вернулся с хорошими новостями.
— Сами уже. — радостно отчитался он.
Я и без того видела, что слуги начали шевелиться. А кто повыносливее, с оханьем и кряхтением уже пытались встать на ноги.
Ледяные продолжали виться в воздухе. А когда из бального зала прозвучали первые аккорды, они словно узнали мелодию с первых нот и потянулись клином в закрывающуюся червоточину.
Леди Шонесси, к моему великому сожалению, пришлось из подвала выпустить.
Будь моя воля, я бы отправила несостоявшуюся убийцу в местную тюрьму, но ее сыновья рассудили иначе. Все-таки родная кровь. И она хотела как лучше…
Но из замка ее выслали. Посчитали опасным пребывание нестабильной дамочки рядом с потенциальным источником проблем, и отправили поправлять здоровье куда-то на курорт.
Слабоватое наказание, как по мне. Но хоть несчастным слугам, проведшим в заморозке от пяти до трех лет, ее видеть ближайшее время не придется.
Дормант долго отходил от пребывания в червоточине. Сначала не верил, что прошли годы, потом преодолевал шок от планов матушки по его спасению.
А после выдал вовсе несусветное:
— Духи разумны.
Ну, это для окружающих несусветное. Я-то давно об этом догадалась. Еще когда с Крошкой общалась.
— Клянусь, что не пытался испортить портал или еще как-то навредить обитателям замка. Они сами каким-то образом считали из моей памяти, где что расположено, и воспользовались знаниями. Сообразили, как избежать закрытия червоточины, устранили тех кто может им помешать… я осознавал происходящее, видел иногда их глазами, но словно во сне. Не понимал, что все это наяву. Слишком уж это все невероятно! — заверил нас Дормант.
Нас — это меня, Доннела, что пока еще официально считался хозяином и лордом, его приятеля Руайри, а также подоспевших через исправленный портал представителей власти. Разумеется, поломка в стратегически важнейшем объекте не прошла мимо внимания правоохранительных органов, и ровнёхонько в день Снежного бала телепорт вновь заработал.
Вовремя они, нечего сказать.
Гости так и остались в приятном неведении.
Лучшему исполнителю неожиданно организованного оркестра самодеятельности выдали драгоценную безделушку из казны Драгонфорта, а неожиданное закрытие червоточины и вовсе никого не удивило, а только обрадовало.
Никого из гостей.
А вот дознаватели из столицы были другого мнения. И чуть не забрали Дорманта на допрос в застенки королевской тюрьмы.
Еле отмахались.
Помогли заверения в том, что без старшего брата развалится замок.
И демонстрация умений Крошки.
Мы дружно сделали вид, что управлять дракончиков может лишь Дорм и никто иной. Впрочем, дух ему действительно подчинялся. Право крови и все такое.
А меня слушал, потому что мы подружились. Он сам так сказал.
Пострадавших музыкантов и попавших под удар несчастных реанимировали тем же методом, что и Дорманта. Он сам, лично делал «переливание тепла». Старался исправить совершенные им ошибки.
Старший брат Шонесси раскаялся в своей порывистости, чуть не приведшей к катастрофе. Признал, что слегка увлекся — слегка это мягко сказано но я молчу — и что ему следовало бы больше времени уделить теории в изучении мира духов, а не переходить сразу к практике.
Лишь когда служба безопасности королевства уверилась в относительной невиновности обоих лордов и удалилась, оставив строгий наказ не
