парадного входа? Княжеский замок таит немало секретов! Как и вестибюль, парадные залы оформили в духе английской готики XVI века. Такое единство стиля встречалось редко, ведь во второй половине XIX века было модным смешивать разные архитектурные приемы и превращать интерьеры в оживший учебник архитектуры, где каждая комната – новая страница о новой эпохе.
Здесь же мы переносимся во времена английских королей Тюдоров. И кажется, будто это старинный фамильный замок, который стоит уже много веков. И в нем не одно поколение аристократов сменило друг друга. Видимо, так Борис Святополк-Четвертинский еще раз подчеркивал свое знатное происхождение! Вестибюль дома переходил в аванзал – сейчас его переделали в коридор. Мы идем направо – в кабинет хозяина. Перед нами объемный готический камин – его высокий колпак дотягивается до потолка. Камин покрывает искусная резьба по дереву – на нем переплетаются ромбы, готические трилистники и крестоцветы, то есть украшения в виде стилизованных цветков. В центре Георгий Победоносец на коне бьет копьем змея – это не только герб Москвы, но и часть герба Святополк-Четвертинских.
Стены окружают деревянные панели с резными «льняными складками», или фальтверком, – так называют готический орнамент, имитацию ткани, сложенной волнами. Их венчают пинакли – остроконечные башенки. Напротив окон панели перетекают в стрельчатую нишу – импровизированный стеллаж для книг. Они скрывают и дверь в соседнюю комнату. Там находилась уборная князя. Винтовая лестница связывала ее с покоями княгини на втором этаже. Рядом располагались комнаты ее дочерей от первого брака – Софьи и Анастасии. Их отец, обер-полицмейстер Николай Арапов, прославился тем, что разрешал своим друзьям, антрепренёрам театров, арендовать пожарных на роли статистов.
Владимир Гиляровский в книге «Москва и москвичи»[10] рассказывал, что однажды пожарных Сущевской части загримировали для спектакля «Хижина дяди Тома». «Лица, шеи и руки вычернены, как сапоги», – вспоминал москвовед. А пожарных Тверской части вымазали красной краской для мелодрамы с чертями. И тут случился пожар на Ильинке. «Впереди мчится весь красный, с красным хвостом и красными руками, в блестящем шлеме верховой на бешеном огромном пегом коне, – писал Владимир Гиляровский. – На золотом коне несется черный дьявол с пылающим факелом и за ним – длинные дроги с черными дьяволами в медных шлемах». На следующий день вся Москва только об этом и судачила.
Вера Казакова, богатая наследница, вышла замуж за старого и неинтересного, по словам Софьи Голицыной, Николая Арапова не по любви. С обожаемым вторым мужем детей у нее не было. Комнаты княгини сейчас занимает закрытый Московский Столичный клуб, где собирается бизнес-элита. А мы с вами выйдем из кабинета князя и направимся прямо в Большой дубовый зал – он двусветный, то есть высотой в два этажа. Мощные кронштейны поддерживают деревянный потолок. Филёнки, то есть рамки, разделяют панели из светлого дуба. В углу возвышаются три стрельчатых окна с цветными витражами – это современная копия. На уровне второго этажа выстраиваются арки с коваными балкончиками.
Самая оригинальная деталь зала, авторский прием Петра Бойцова, – это дубовая лестница сложной формы, в несколько уровней и на тонких резных колоннах. Их обвивает виноградная лоза с ветвями лавра, оливы и фантастических растений, откуда выглядывают древесные божества. Говорят, будто бы Борис Святополк-Четвертинский специально для колонн привез сандаловое дерево из Индии, но это всего лишь красивая легенда. Лестницу с колоннами, как и всю деревянную отделку дома, сделали на мебельной фабрике Павла Шмита, шурина архитектора. Петр Бойцов получал от него первые заказы, а потом женился на его сестре. Вместе они строили дома «под ключ» – не только с наружной отделкой, но и с первоклассными интерьерами. Вот такой удачный брак был у архитектора!
Под лестницей притаился большой камин. Сверху, на перилах, повернулись спинами друг к другу крылатые грифоны. Слева от лестничной площадки мы видим дверь – она вела в столовую и буфетную. Над ними, на третьем мансардном этаже, находилась кухня. Такая планировка была нетипичной, обычно кухню размещали в отдельной постройке, но, видимо, для нее не хватило места. Помните, участок был узким? Следующие владельцы особняка разделили столовую на несколько комнат. После Святополк-Четвертинских до революции в доме жили Олсуфьевы. Графиню Александру Олсуфьеву пригласили стать обер-гофмейстериной при дворе Елизаветы Федоровны, жены великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора, а поэтому семья Олсуфьевых переехала из Петербурга в Москву.
Ее муж, генерал и филолог Алексей Олсуфьев, был одновременно и ее двоюродным дядей. «Лыс, пухл и глух, как тетерев» – так о нем отзывался в мемуарах князь Феликс Юсупов. Он сравнивал графиню с маркизой XVIII века и называл супругов «милейшей четой». В центре Большого дубового зала сверкает необъятная хрустальная люстра – по легенде, это подарок Сталина Максиму Горькому. Тот жил в особняке Степана Рябушинского, куда эта люстра не подходила, а поэтому он предложил повесить ее в Центральном доме литераторов – в него превратили особняк в 30-х годах XX века. А в 1955 году к нему пристроили новое здание – его фасад выходил на соседнюю Большую Никитскую улицу.
Благодаря такой судьбе в советское время готические интерьеры особняка практически полностью сохранились до наших дней. А первый хозяин, князь Борис Святополк-Четвертинский, толком не успел в них пожить – он внезапно умер в 1890 году. Ему был всего сорок один год. О его жене Вере говорили, будто она отравилась от несчастной любви к мужу, будто узнала, что он женился на ней ради денег и был влюблен в ее старшую дочь, и приняла медленный яд. Но насколько правдивы были эти слухи, мы можем только догадываться. Все-таки княжеский замок раскрывает не все свои тайны.
История пятая
Дом Виктора Васнецова
«Когда я приехал в Москву, то почувствовал, что приехал домой и больше ехать уже некуда – Кремль, Василий Блаженный заставили меня чуть не плакать, до такой степени это веяло на душу родным, незабвенным», – признавался художник Виктор Васнецов. Его завораживала старинная архитектура, он бродил по улочкам вместе с друзьями Ильей Репиным и Василием Поленовым, а потом говорил: «Сколько я чудес видел!» Однажды Виктор Васнецов возвращался из особняка Саввы Мамонтова на Садовой-Спасской, но пошел не на съемную квартиру на Остоженке, а в другую сторону, забрался на горку по тихим тенистым улочкам с маленькими уютными домиками и подумал: «Вот бы где хорошо устроить собственное гнездо!» Но мечта художника сбылась не скоро.
Виктор Васнецов поселился в Москве в тридцать лет. Его жена Александра вспоминала, что первые годы были трудными – ни заказов, ни знакомств. Васнецовы скитались по неудобным, холодным
