за что он ее частенько ругал. А теперь, значит, так. Видят боги, Николай легко отделался.
«Догоним?» – прошелестели силы в венах.
«Сидеть», – нехотя в сотый раз приказал Демьян и вроде как невзначай оперся рукой о дверной косяк. В свое время он наложил на него охранный заговор и теперь периодически насыщал его силой. И это были не единственные чары, что Демьян оставил в этой квартире. Если бы Юля поискала, то за батареями в гостиной, на кухне и в спальне нашла бы вычерченную фломастером вязь из нескольких рун. Осенью, до включения отопления, стоило температуре за окном немного опуститься, в квартире становилось холодно и сыро. Как-то раз она убежала в магазин за продуктами, а Демьян, оставшись один, быстро нанес необходимые знаки, спасая ее от простуды. Их тоже приходилось иногда подпитывать. Но пока что ему удавалось это делать, а Юля свято верила, что до их дома всё-таки добрались коммунальные службы.
«Вот видишь, – улыбалась она, – добро возвращается добром. Правда, баба Рая всё равно жалуется… Но, может, это старческое?»
За покинутой внуками бабой Раей из двенадцатой квартиры Юля ухаживала. Демьян нанес руны в уголке на ее входной двери. Он решил проблему всего на три-четыре градуса, но старушка всё равно это заметила и осталась довольна, а Юля так и вовсе потом ходила счастливая.
Заслышав их голоса, из комнаты лениво вышла одна из Юлиных кошек-найденышей – Чума. Характер у Чумы был что надо, зато отсутствовали ухо и правый глаз, вместо которого через всю морду тянулся неровный шрам, кое-где не росла шерсть, задняя правая нога не двигалась, и она волочила ее за собой.
«Чума-а», – протянул Демьян, когда увидел это чудо в первый раз.
И кошка, которая до этого не откликалась ни на одну предложенную кличку, повернулась к нему и громко недовольно мяукнула. Так имя и прижилось. Увидев Демьяна, Чума передумала выпрашивать еду, выгнула дугой спину, вздыбила шерсть и зашипела. Демьян клацнул зубами. Кошка сорвалась со своего места и, поскальзываясь на крашеном коричневом деревянном полу, улепетнула в гостиную. Оттуда послышалось сдавленное мяуканье. Видимо, предупреждала своих товарищей не высовываться.
– Так что Коля? – не скрывая беспокойства, снова напомнила о себе Юля.
– Он больше не сунется.
Она покусала губу, внимательно глядя на него. Потом нахмурилась.
– Что ты сделал?
– Ничего. Просто поговорил.
А всё остальное Коля сделал сам.
Юля недоверчиво склонила голову.
– Юль, – успокаивающе улыбнулся Демьян. – Всё правда хорошо. Он жив и здоров. Я лишь объяснил ему, что между вами действительно всё кончено. Он понял.
Юля прищурилась, и в выражении ее лица появилось нечто настороженное.
– Иногда ты меня пугаешь, – неожиданно призналась она. – Ладно, пойдем чаю попьем, а то что-то я перенервничала.
– Почему пугаю? – засмеялся Демьян и отправился за ней на кухню. – Я же милый и пушистый, разве нет? Ну что кому может сделать простой айтишник?
Она как-то странно посмотрела на него, обернувшись, и спросила:
– А ты простой айтишник?
Вопрос Демьяну не понравился.
– Конечно. А кто же еще?
Юля всё покусывала губу, но молчала.
Небольшая кухня встретила их золотистым светом висящей на окне гирлянды со звездами, которую Юля постоянно забывала выключать. Всё здесь было пестрое, но очень уютное. Демьян сел на зажатую между красным холодильником и небольшим деревянным столиком круглую дизайнерскую табуретку, обитую бирюзовым велюром – вторая, с фиолетовой обивкой, была исключительно Юлиной, – прислонился спиной к стене, оклеенной обоями в полосочку, вытянул ноги, руки сложил на колени – мол, смотри, какая у нас тут расслабленная атмосфера, и я весь открыт, тебе нечего бояться. Но Юля тревогами делиться не спешила, и зеленый кухонный гарнитур, к которому она отошла, смотрел на него с немым укором: не место тебе, темному, в этой радужной квартире.
– Ладно, – усмехнулся Демьян. – Давай, рассказывай, чего ты там себе напридумывала. Юль, ты меня двенадцать лет знаешь. Я тебе или кому-то хоть раз что плохое сделал?
– Ты агент разведки? – почти неслышно спросила Юля.
Демьян прыснул.
– Круто! Еще варианты?
– Киллер? Наемник?
Демьян хохотал уже в голос. Смахнул с ресниц слезу. Представил, как расскажет об этом Злате и Агате.
– Юль… Остановись… С чего вообще такие мысли?
А вот Юля и не думала смеяться. Она смотрела совершенно серьезно.
– Иногда ты просто смотришь на человека, а он потом берет и делает то, что ты хочешь. Помнишь, мы пошли в клуб, а там мест не было и не пускали, а ты посмотрел на охранника, и он отошел в сторону…
– Юль, ну что ты придумываешь. Что я, гипнотизер какой?
– Не знаю, – честно ответила Юля. – Вот ты мне и скажи, как ты это делаешь? И еще: со мной ты тоже так делаешь?
Демьян осекся. Надо было сказать «нет». Только вот сегодня, перед подъездом… Но ведь это было для ее блага. Юля бы не ушла, а при ней он бы не смог сделать то, что должен был, и потом, как иначе он мог обеспечить ее безопасность? И всё же… всё же… Он знал, что поступил правильно. Так откуда пришло ощущение, что ошибся с выбором средств?
Демьян покачал головой.
– Ты придумываешь.
– Надеюсь, – слабо улыбнулась Юля и поинтересовалась, словно между делом: – Дём, а ты тоже думаешь, что я шлюха?
Вот теперь Демьян возмутился совершенно искренне. И подумал, что надо было всё-таки догнать Николая…
– Что за бред? С какой радости? Только потому, что этот урод так сказал, я должен начать так думать?
– Нет. Но ведь я… Ладно, забудь.
Она отвернулась, включила газ, зажгла огонь. Поставила на плиту чайник. Чайник был со свистком и издавал какой-то совершенно дикий звук при закипании, но Юля утверждала, что ей это нравится. Разобравшись с чайником, она насыпала корм в кошачьи миски.
В кухню вошел Маркиз. Проигнорировал еду и направился к Демьяну. Абсолютно черный, короткошерстный и с отсутствующим хвостом. Родись он в прошлом веке, звался бы Мурзиком. Из Юлиной троицы он был единственным, кто не боялся Демьяна. Кот немного неуклюже запрыгнул ему на колени и разлегся на них, начав себя вылизывать. Демьян опустил ладонь на теплый бок, принялся гладить и одновременно с этим повернул голову к стене.
Над обеденным столом висела пробковая доска, заполненная фотографиями. Маленькая Юля в нарядном платье и с огромным бантом в каштановых волосах на утреннике в детском саду. Юля с бабушкой. Юля на студенческой вечеринке с сокурсниками. Юля на выступлении в школе. Снова Юля и бабушка. Юля и ее маленькие ученики. Юля в костюме клоуна в больнице. Все дети вокруг лысые. Юля с подругой. Опять Юля и ее ученики. Юля на пароходике в Питере. Так счастливо улыбается. Юлин двадцать пятый день рождения: она позвала едва ли не всех, кого знала. В кадре толпилось человек сорок. Искать здесь себя было бесполезно. А вот на следующем фото и искать не надо. Оно было старое и тоже коллективное. Они тогда решили поехать поиграть вместе с ролевиками и провели три дня в лесу, изображая светлого эльфа и темного колдуна. По итогам все решили, что роль колдуна дается Демьяну плохо. Он их простил.
Девочка с фотографий не могла о себе так думать. Не имела на это права. Потому что дело было вовсе не в том, сколько мужчин у нее было.
– Юль, – позвал Демьян. – Юляш. Ты лучше всех. Правда. И уж поверь, ты последняя, кого можно так назвать, ясно?
Она снова повернулась, выдохнула и поинтересовалась:
– А можно последний вопрос?
Демьян напрягся. Что там еще может быть? Но не мог же он сказать ей «нет».
– Можно даже не последний. Задавай.
– У тебя ВИЧ-положительный статус, да?
Нет, определенно, шли годы, а эта женщина всё еще могла его удивить. Ну разве не поразительная?
– С чего ты взяла?
Юля немедленно смутилась, уткнулась взглядом в чайник, забормотала:
– Прости… Глупость сказала, да? Просто всё думаю… Ты ни с кем не встречаешься и пропадаешь временами где-то… А я про ВИЧ много знаю, я ж с детьми этими… Дём, прости, ляпнула такое… Просто хотела сказать, что тебе незачем это скрывать, если… В общем, что меня это не страшит, и сейчас терапия есть
