Давайте, новый год вместе отметим? У меня и шампанское имеется, и закуска, и проигрыватель с пластинками, и часы с боем. Как двенадцать пробьет, будем коробки распаковывать.
Так как молодые люди недоуменно переглядывались между собой, лесник поспешил добавить.
– Я не сумасшедший, как вы, наверное, могли подумать. Просто вы первые, кто за целый год ко мне пожаловал. Медведи не в счет.
– А почему бы и нет? – мигом позабыла Ариель об усталости. – Устроим пир и танцы! Дженна, – подозрительно глянула блонди на Дашу, – не смей отказываться.
Испугалась, что Дженна сейчас опять все по-своему сделает, и все опять побегут за ней.
– Я и не думала возражать, – сняла Дженна рюкзачок со спины Ласки.
– Волки-то ваши пусть у камина располагаются, – засуетился старик. – Для девушек комната хорошая на втором этаже. Остальные могут здесь разместиться. Места всем хватит. Или…, – проявил мужчина прозорливость, – барсу лучше отдельно будет прилечь?
– Не загрызем мы его, – засмеялся Трайкер.
– Кто кого еще не загрызет, – ожидаемо парировал Айнар.
– А… я не о том, – удивил лесник и егерь в одном лице. – Противостояние вижу. Вот и подумал, соперников врозь по разным углам развести.
– Не утопили же они друг друга в болоте, – насмешливо заметила Ариель.
Добрыня, так представился егерь, показал гостям, где у него что находится в избе, выдал постельное белье, чистые полотенца.
Парни пропустили девушек в маленькую душевую, а сами под руководством Добрыни принялись двигать мебель.
Потом девочки помогали накрывать на стол и зажигать свечи.
Об остановке в избушке лесничего никто не пожалел.
– Добрыня, как так получилось, что человеком остался? – задал вопрос Аверьян.
– А я вот вам сейчас одну легенду расскажу, – раскраснелся старик от выпитого бокальчика игристого. – В этих местах в древности злой дух жил – оборотень Шульган. Он от преследователей спасался, да и нырнул в подземные воды пещеры. Да и остался там навсегда. Но выбраться хотел.
– Дед, хочешь сказать, ты Шульган или его потомок? – совсем не понял Трайкер взаимосвязи.
– Нет, – открестился Добрыня от подобной участи. – Про меня другая легенда. О богатыре Урале, который скачет на крылатом коне, объезжает границы своих владений. И того, кому посчастливится с ним встретиться, ожидает удача.
– То есть, ты Урал? – хмыкнул Трайкер, справедливо рассудив, что дед попросту напился.
– Нет, – опять отказался житель леса. – Я Добрыня. Но смысл тот же.
– Я поняла, – захлопала в ладоши Ариель. Было видно, что полусухое «Советское» и на нее оказало воздействие. – Если вы Урал, а мы с вами встретились… Значит, нас ожидает удача.
– Точно, девочка, – радовался такой понятливости лесничий.
Ариель вдруг нахмурилась.
– А где же тогда ваш крылатый конь?
Трайкер так расхохотался, что взбудоражил дремавшую троицу волков.
– Так конь мифический, – не растерялся Добрыня.
– Ах, мифический…, – устроило объяснение Машу, и она тотчас переключилась на другое. – А коробки с подарками-то мы не открыли! Ваши часы давно уже бухали.
– Открывай любой сверток, какой приглянется, – разрешил Добрыня. – Но только один. И вы тоже, – приглашал он всю компанию.
– Так здесь только записка, – разочарованно заглядывала Ариель в распакованную коробку. И ведь самую большую выбрала.
– Предсказание? – догадалась Дженна, развязывая красный бант на своем свертке.
– Ага, – важно кивнул дед с богатырским именем. – Читайте.
– Жизнь краса, но пуста. Темный лес не отвергай, апостолу помогай, – прочла Маша. Повертела записочку с разных сторон. Удостоверилась, что больше ничего не написано и спрятала бумажку в кармане узкой джинсовой юбки. – Вы, наверное, над нами пошутить решили. Ерунду какую-то сочинили, – надулась блонди.
– Зато весело, – развернул свою записку Трайкер.
– И что у тебя написано? – поторопила его Ариель. – Я вслух читала. И ты читай!
Парень и не собирался секретничать.
– Счастье ты свое не упусти, худосочную собаку побереги.
– Добрыня, ну, правда, что за бессмыслица? – вопрошала блондинка.
Трайкер же забавлялся. Старик оказался затейником. Сумасшедший немного, но прикольный.
– Дженна, что у тебя? – поинтересовался Айнар.
– У меня знак вопроса. В моей записке спрашивается: «Ты уж, милая, реши. Всех тебе спасти? Или только одного, но того?», – улыбнулась и пожала плечиками девушка. – А у тебя?
– Восстановишь утерянное, найдешь потерянное, – зачитал барс.
– Каких грибов он наелся, когда стишки сочинял? – прошептала Ариель, а погромче сказала: – Теперь Аверьян.
– Нет. Теперь танцы, – включил Аверьян старенький проигрыватель.
Прекрасное исполнение шведской поп-группы АВВА спотыкалось о царапины на пластинке, перемешивалось с шипением граммофона.
Но все равно было здорово.
Даже старик потанцевал немного.
Маша двигалась под музыку очень красиво. Пластично.
Дженна так не умела.
Усталость брала свое, и она решила кое о чем спросить лесничего, да идти спать.
– Добрыня, мне про вас Сейдж сказал, – подсела к нему Дженна на диванчик.
– Видели маленького пророка? – заулыбался старик. – Раньше он ко мне частенько захаживал.
– Сейдж сказал, что я та самая волчица. Не знаете, что это может значить?
– Нет, милая, не знаю. Но, если пророк так сказал, значит, так и есть.
Дженна пожелала мужчине доброй ночи и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж избы, где у Добрыни наличествовала свободная комната, которую она будет делить сегодня с Ариель.
На седьмой ступеньке ее остановил Аверьян.
– Ты уже спать?
– А ты разве со мной разговариваешь? – обернулась к своему наваждению Дженна.
– Я думал, это ты не хочешь со мной говорить.
– Аверьян, ты зачем за мной сейчас пошел?
– Мы сегодня вроде как новый год празднуем…, – не договорил он.
– И что? Хочешь получить от меня подарок? – начала злиться Дженна.
– Нет. Хочу подарить свой, – перестал Аверьян прятать за спиной водяной орех.
Ему стоило немалых трудов вытащить из болота растение с очень длинным и толстым стеблем, чьи листья собирались в красивую розетку.
– Колокольчики быстро вянут, а этот цветок не завянет вовсе, если его стебель иногда в воду класть, – пояснил он.
– Колокольчики я засушила, – призналась Дженна.
Забрала водяной орех. Так старалась не коснуться мужских рук, что коснулась дважды.
Аверьян завоевывал ее.
Она становилась рабыней, заложницей своих чувств
