сценами, пожалуй.
— Олюшка, успокойся моя красавица, — пока я думал, Серега гудел ей в ухо всякое, и Оля снова расслабилась.
— Ладно, живи пока, Отелло! Еще раз на меня в этом ключе голос повысишь, я этот бред терпеть не стану, отхватишь по лицу, уяснил? — Ольга в гневе была прекрасна, щеки горят, глаза сверкают, губы алые, мной зацелованные — просто Саломея, того и гляди без головы останешься.
— Уяснил, моя грозная и прекрасная дева, покоряюсь, — спаясничал я, разряжая обстановку, но Олюшка, вопрос серьезный. Если не в эти три дня, хотя, уже два будет, как прилетим, то придется год жить, как на вулкане. Тебя будут стараться переманить всеми силами. Могут увести, выкрасть, запереть. Изнасиловать или физически как-то принудить тебя нельзя, но давление могут оказать на нас, ты понимаешь? — я старался говорить спокойно, чтобы не перегнуть и не испугать, но донести серьезность ситуации.
— Влад, ты не с девочкой-ромашкой сейчас говоришь, забыл? — Ольга глянула серьезно. — Давай-ка ты мне про ритуал и его последствия расскажешь подробнее, и пока летим, я все обдумаю. И еще, скажите мне, как мы будем жить, все таки, хоть с ритуалом, хоть без. Вы же понимаете, что неопределенность меня расшатывает.
— Оленька, у нас есть дом в частном секторе, — Саня встрял в разговор, наверное, устал молчать. — Поселок охраняемый, дом довольно большой, мы лет пять назад решили, что жить втроем удобнее, скинулись и купили почти готовый коттедж. Подшаманили его, Серега любит руками работать, да и график позволял, все руки приложили. Там все удобства, до города недалеко. Забор у нас высокий, участок обширный, примыкает к лесу, до соседнего дома почти километр. Так что не будем мы никого смущать, малыш.
— Вы еще и живете вместе, божечки-кошечки. К кому я попала?! — засмеялась Ольга.
— Ну, а то, что мы трахаем втроем одну женщину тебя же не смущает, чего ты так удивилась, моя развратная девочка, мм? — пользуясь ее расслабленность, я лизнул Олю в шею и прикусил, оставив явственный след, помечая.
— Не смущает, мой безнравственный господин, — подыграла мне она, мурлыча и ластясь к рукам, — давай, продолжай про ритуал, не думай, что я растаю тут и забуду!
— Да ни чего там сверхсложного, Оль. Под тем самым Древом кровью обменяться надо, как побратимы раньше делали, и связь закрепить через близость.
— То есть порезать руки, смешать кровь, потрахаться — такой у вас план? — как я уже понял, Ольга становилась демонстративно циничной, когда смущалась, — со всеми сразу, я верно поняла?
— Верно, моя умничка, — куснул я ее за ушко, — мы с тобой такое уже репетировали и тебе понравилось.
— Ладно, староверы-язычники, все с вами ясно. Отпусти меня, Влад мне надо выпить и подумать, — Ольга сползла с моих колен и уселась в свободное кресло. Потянулась за бокалом, пригубила и закрыла глаза. Мы с парнями тоже выпили, но расслабляться было рано, черт знает, чего женщина может себе придумать, даже такая рассудительная.
Сидели в тишине долго, мерный гул самолета убаюкивал, и минут через 40 мне даже показалось, что Ольга задремала, но она вдруг открыла глаза и спросила:
— А дети? Дети как? — по ее голосу я понял, что тема всплыла серьезная.
— Что значит «как», Оль? Захочешь, будут у нас дети, я так точно буду рад мелкому.
— А делить как? А фамилия чья у них будет? — было видно, что Ольга все больше и больше погружалась в детали. Эта женская черта — зацикливаться на мелочах, заранее продумывая все до последней запятой, говорила о том, что наша девочка уже совсем наша. Она строила в своих мыслях общее будущее, примеряла его на себя, и это отдавалось теплом в моей душе.
— Не будем мы никого делить, Олюшка, — это Серега.
— Общие будут, ты чего?! — Санек вступил.
— Какая разница, Оль? Наши они будут. А про фамилию… ну, за кого из нас захочешь замуж, того и фамилия, какая разница. Жить все равно будем вместе. После ритуала никто из нас никогда не сможет ни с кем больше спать, Оль.
— Чтооооо?! Серьезно? — моя девочка вскинулась и аж задохнулась, — как так? Никогда ни с кем, кроме меня?
Глаза ее надо было видеть. Такое изумление и… осторожная радость, что ли. Похоже, наша девочка редкая собственница, что и хорошо, в общем.
— Конечно, Оль, в том и суть. Мы — никогда ни с кем, кроме тебя. И ты — только с нами, навсегда, — я поднял бокал, словно провозглашая тост.
— Мда, за это я, пожалуй, выпью, — усмехнулась наша язвительная крошка и тоже приподняла бокал в приветствии.
19. Ольга
Из самолета меня почти выносили. Я очумела от 15-часового перелета, из-за погодных условий самолет посадили на дозаправку у черта на рогах на каком-то военном аэродроме, взлетали оттуда с трудом, ну и покружить пришлось над Владивостоком. Все это время я гоняла в уме навязчивые мысли, стараясь разложить по полочкам информацию и то, что я чувствую. К окончательным выводам так и не пришла, полностью погрузиться в историю с супергеройскими мужчинами и «вечными узами брака» мне никак не удавалось. 21 век на дворе, какие, блин, волшебные деревья и ритуалы на крови?! Но и отбросить все слова моих мужчины тоже никак не получалось. Потому что именно так я про них и думала: «мои мужчины». Я не готова была сейчас все бросить и расстаться с ними.
По прилету, забрав багаж, мы все дружно остались в аэропорту еще на час — всем ужасно хотелось есть, а мне мучительно не хватало огромной чашки капучино! Поэтому в сторону дома двинулись только перекусив в местном ресторанчике, оказавшимся на удивление приличным, готовили там вкусно и быстро. Всю трапезу мои мальчики смотрели на меня настороженно, ловили каждый жест, и своим вниманием не давали мне получать удовольствие от еды, так что пришлось перестать болтать о пустяках и высказаться по существу вопроса:
— Ладно, ребятушки, хватит меня глазами есть, все в порядке, я вам верю, бежать в ночь через окошко в туалете не собираюсь, почти верю в ваше древо, так что дайте уже поесть спокойно, — мой шутливый тон и спокойный голос чуть расслабили мужчин. Сергей так вообще очевидно выдохнул с облегчением, словно у него камень с плеч упал.
— Умеешь ты, девочка моя, атмосферу создать, — усмехнулся Влад, а Саша просто подсел ко мне поближе и снова нагло облапал, куда дотянулся.
— Наслаждайтесь, мои дорогие, — я прижалась к Сашиному горячему боку, в ресторане было ощутимо прохладно. Это мартовский кот тут же
