так и не посмотрел на меня.
– А мне кажется, сможете.
– Интересно, что вы имеете в виду.
Я изящно сложила руки на коленях, как учила меня мать. Тот факт, что я была в брюках, а не в юбке, привел бы ее в ужас, но общее впечатление женственности и утонченности все равно могло пойти на пользу.
В другом конце зала Бун насыпал в мою чашку щедрую порцию сахара.
– Что ж… Давайте начнем с установления нескольких параметров.
– Теперь вы говорите, как ракетостроитель.
Он усмехнулся, и пергаментную кожу вокруг рта избороздили глубокие морщины.
– Если бы только я был столь умен.
Уитакер быстро взглянул на своего коллегу.
– Я разделяю твои желания. – Он отложил блокнот в сторону. – Как давно вы знакомы с Леонардом Фланнери?
Я открыла рот и тут же его захлопнула. Прямо как рыба. Подобного вопроса я не ожидала. Я думала, что мне придется снова пересказывать разговоры с захватчиками или припоминать какие-то детали.
– М-м-м… Два года? Примерно? – Я прищурилась, пытаясь вспомнить, в каком классе состоял Леонард. – Да… Кажется, его взяли в 59-м году. Отдел по работе с персоналом вам может сказать точнее.
– Но вы не были с ним знакомы до того, как он пришел в МАК?
Бун поставил чашку на стол передо мной. От кофе шел пар.
– Все верно. – Руки у меня продолжали лежать на коленях. К чашке я не притронулась. Вряд ли он туда что-нибудь подсыпал, но из-за внезапной темы разговора я не чувствовала себя в безопасности. – Почему вы спрашиваете?
– Можете рассказать нам о его характере?
– Прошу прощения. Я думала, что речь пойдет о крушении ракеты.
Уитакер отклонился на спинку стула.
– Какой у него характер?
Какого… черта.
– Вы же с ним полтора часа провели… Что сами думаете?
Уитакер резко наклонился вперед и поставил локти на стол.
– Почему вы не отвечаете на вопрос, доктор Йорк?
– Джон. – Агент Бун отодвинул от стола стул и сел рядом со мной. – Извините. Было долгое расследование. Мы знаем, что вы не обязаны отвечать на наши вопросы, но мы были бы очень признательны вашему содействию. Как бы вы описали ваш опыт взаимодействия с доктором Фланнери?
Его вежливость совсем не отменяла моих чувств по отношению к этому допросу.
– Этот опыт был исключительно приятным. До того, как меня назначили на марсианскую миссию, мы нечасто пересекались, но я никогда от него не слышала ни единого грубого слова. И от остальных я не слышала о нем ничего подобного.
Бун отхлебнул кофе. Вид у него был беспечный.
– Никаких признаков недовольства?
– Нет.
Я все-таки взяла свою чашку. Скорее ради тепла, которое она дарила, чем ради чего-то еще. Руки у меня похолодели, и теперь гладкий фарфор обжигал пальцы.
Бун кивнул, взглянул на Уитакера и пожал плечами. Что бы это ни значило, Уитакер в ответ поднял свой блокнот и перелистнул пару страниц.
– Леонард много говорил с террористами. Что он им сказал?
Бун наклонился вперед и положил ладонь на стол.
– Мы лишь хотим подтвердить показания свидетелей, без ущерба вашим собственным показаниям. Так что просто вспомните все, что можете.
Я заморгала, глядя на него. Я не понимала, чего он хочет.
– Много говорил? Я не… – я покачала головой, пытаясь собрать из уголков памяти воспоминания о том дне: – Я не помню, чтобы он много с ними разговаривал после того, как они только появились на корабле. Он пытался их успокоить, убедить не доводить их план до конца.
– Как вы думаете, почему ему было комфортно с ними говорить?
Я чуть не сказала: «Потому что Рой был чернокожим». Наверняка именно такого ответа они и ждали. Но я только пожала плечами.
– Потому что он сидел через проход от меня, а они остановились в проходе, чтобы поговорить со мной? К тому же не уверена, что хоть кому-то из нас было, как вы говорите, комфортно.
Бун снова глотнул кофе. Я даже ждала, что его бледные щеки окрасятся изнутри.
– Зачитаешь доктору Йорк цитату?
Уитакер кивнул и ткнул пальцем в блокнот, чтобы не потерять нужное место.
– Вы слышали, как он сказал: «Я согласен с вашими действиями и хочу помочь»?
– Что? Нет. – Они что, пытались выставить его соучастников? – Он только сказал…
Но он и правда сказал, что понимает, чем они руководствуются.
– Да, доктор Йорк?
– Он пытался не дать им взять меня в заложники. Он думал, что так будет только хуже. Только такую помощь он предлагал. Я занималась тем же самым. Он не… он не был с ними заодно.
Уитакер сделал в своем блокноте какую-то пометку. Серебряный остов его ручки блестел, как ракета на солнце, оставляя на странице чернильный след. Справа от меня Бун прихлебывал свой кофе, наблюдая за мной поверх чашки.
– Вы же не думаете, что он как-то связан с крушением? – Они совершенно не разбирались в том, как работают ракеты, если серьезно думали, что он мог как-то повлиять на полет из пассажирского отсека. – Он геолог.
– Какое это имеет отношение к делу? – поднял голову Уитакер.
– Такое, что он не пилот. – Я переводила взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь дать им понять, насколько сильно они отклонились от нужного курса. – Он разбирается в горных породах, может найти подземные течения, и у него масса других талантов, но он никак не мог повлиять на то, где мы приземлимся.
– Мы ничего такого и не говорили. – Уитакер снова опустил взгляд на блокнот. – Меняем тему. Расскажите нам о втором пилоте, Вилхарде Брумвелле.
Я чуть не облилась кофе. Все вдруг встало на свои места. Брумвелл тоже был чернокожим.
– Он хороший человек.
– В этом я не сомневаюсь, – пергаментные щеки Буна снова смяла улыбка. – Как давно вы с ним знакомы?
Я осторожно поставила чашку на стол, прямо в центр запотевшего колечка, которое она успела оставить.
– Вы сказали, что я не обязана отвечать на ваши вопросы. Так что, прошу прощения, господа, мне нужно заняться работой.
Я отодвинула стул. Бун тоже поставил свою чашку на стол и провел пальцем по краю.
– Директор Клемонс хочет, чтобы вы оказывали нам всяческую поддержку, – улыбаясь, он поднял на меня глаза, – мы пытаемся найти ответы на некоторые вопросы. Уверен, вы понимаете, как важно Конгрессу прийти к полному пониманию ситуации, прежде чем они придут к решению касательно бюджета.
Мерзавцы. Почему все должно крутиться вокруг финансирования? Как бы мне ни хотелось сойти с их орбиты, они ясно дали понять, что сделают все, чтобы запретить полеты. Я снова придвинулась на стуле к столу. Меня подташнивало, как будто я вернулась на Землю из очередного долгого полета.
– Ладно. Что вам рассказать?
* * *
Честно, я не представляю, как Леонард умудрялся работать после этого случая с ФБР. Мне было очень сложно сосредоточиться в ожидании продолжения, но… ничего не происходило. Шли недели, продолжалась рутина из симуляторов и занятий.
В кабине симулятора марсианского командного отсека в кресле капитана сидел Паркер.
