отошла в дальний угол комнаты и села, скрестив ноги, в центре полукруга мерцающих свечей. – На кону стоит больше, чем принцесса.
- Это верно, - сказал Острое-Ухо, - но ты уходишь не поэтому. – Он скользнул через комнату и сел напротив Жемчужного-Уха. – Все говорят, что ты бы вернулась домой давным-давно, если бы не принцесса. Говорят, она скорее твое наваждение, чем ученица.
Жемчужное-Ухо закрыла глаза. – А ты, брат? Что скажешь ты?
- Я скажу, что она приносит тебе большую печаль, как и большую радость.
Жемчужное-Ухо кивнула, все еще не открывая глаз. – Иногда она меня беспокоит. Она так благородна, так доверчива, так нежна.
Острое-Ухо несколько мгновений молчал, затем сказал, - Чем это беспокоит тебя?
Жемчужное-Ухо открыла глаза. – Потому что в ночь ее рождения были знаки. Противоречивые знамения без определенных значений.
Глаза Острого-Уха заискрились. – Ну, так выкладывай их, и давай взглянем на них. Знамения обманчивы, но и я тоже. Если мы вместе разберем все…
- Это не игра, братец. Помимо появления Мичико, год ее рождения был мрачным для Даймё. Начались вторжения ками. Мать Мичико была одной из первых убитых, когда ее караван был атакован по пути к лекарю из кицунэ-бито.
Жемчужное-Ухо отвернулась. – Роды были очень сложными. Леди Йошино так до конца и не оправилась от них.
Голос Острого-Уха звучал утешительно. – Вы с ней были близки.
- Я очень восхищалась ей. И была с ней, когда родилась ее дочь. Я внимательно наблюдала за Мичико все эти годы, высматривая какие-либо признаки того ужаса, что нависал над ней в ту ночь. И хотя с того дня королевство погрязло в кровопролитье и бездуховности, ничто из этого не связано с принцессой. Она умная, прекрасная, благородная девушка, но она всего лишь девушка. Она не более благословенна или проклята, чем кто-либо другой. И все же, я чувствую, что она как-то связана с Войной Ками, хотя бы лишь тем, что начало ее жизни совпало с началом войны.
- И пока я наблюдаю, жду и беспокоюсь, мир продолжает разлагаться и угасать. Даймё сидит в своей башне и не стареет, пока духи Камигавы опустошают его королевство. Он полагает, что они ревнуют к его новой власти, которую мало кто видел, и никто не в состоянии постичь. Боюсь, даже он сам.
- Теперь нападения ками происходят и за пределами его владений. Что-то усилило их гнев, и Мичико в этом как-то замешана. Я знаю, что она ключ, но никак не пойму к чему.
Острое-Ухо наклонил голову. – Почему это так важно? Почему тебе не все равно?
- Ты сам принес ответ на этот вопрос, братец. Дух кедров нападает на тех, кто молится ему. Чудовищная лиса изрыгает проклятия на совете старейшин. Все это, эта война, она расширяется. Она всегда грозила поглотить нас всех, а теперь она приводит эту угрозу в исполнение.
Острое-Ухо прищурил один глаз. – Это объясняет, почему, но не объясняет, почему не все равно «тебе?» У Даймё лучшие ученые, шаманы, и маги со всего мира. Что ты можешь узнать такого, чего не могут узнать они? Какое решение можешь предложить ты, из того, что они до сих пор не предложили?
Жемчужное-Ухо снова закрыла глаза, сделав несколько глубоких вдохов прежде, чем ответить. – Более двух десятков лет я стою одной ногой в мире Даймё, - сказала она. – Но вторая нога твердо стоит дома, среди моего народа. Ты правильно поступил, придя сюда, Острое-Ухо. Я слишком долго не была дома. Возможно, после этого визита, я достигну равновесия разума и ясности мысли, отсутствие которого не дает мне увидеть истину.
Острое-Ухо встал. – Как скажешь, Жемчужное-Ухо. Но, думаю, есть еще что-то, чего ты мне не говоришь. Что-то, что беспокоит тебя, и чем ты не желаешь делиться. Я провел много лет, обманывая людей ради собственного развлечения, сестра, так что меня не просто обмануть.
- Я сказала тебе лишь правду, Острое-Ухо.
- Не сомневаюсь в этом. Ты не обманщица. Но ты упустила что-то, Жемчужное-Ухо, и посему, я по праву нарекаю тебя «упускальщица».
Жемчужное-Ухо поморщилась от раздражения. – Этот разговор бесполезен. Ты нужен мне, чтобы защитить Мичико, пока меня не будет. Обучи ее основам йабусаме, научи ее держаться в седле и владеть луком. Я не задержусь дольше недели. Я не смогу уйти, если ты не дашь мне своего согласия.
- Я сделаю все, как ты просишь, - сказал Острое-Ухо и улыбнулся. – Но ты заинтриговала меня, сестра, и сделала это не случайно. Я выжму информацию из нашей юной принцессы, я выщипаю из нее подробности о ее жизни здесь, в башне. Я спрошу ее, что она думает о знамениях, отметивших ночь ее рождения.
- Ты ничего подобного не сделаешь. – Глаза Жемчужного-Уха вспыхнули. – Она всего лишь ребенок, невинный, никогда осознанно не сделавший никому вреда. В ней нет злобы, и все же, Мёдзин Очищающего Пламени проливал слезы в день ее рождения. Скажи мне, как спросить простого, непорочного ребенка, почему мир духов реагирует на нее, словно на меч, вонзившийся в гнездо шершней. Скажи мне, Острое-Ухо, и тогда мы вместе спросим об этом у нее.
Острое-Ухо мгновение держал разъяренный взгляд Жемчужного-Уха, но затем склонил голову. – Прости, Жемчужное-Ухо. Я сделаю так, как ты просишь, и обучу принцессу искусству йабусаме.
- Благодарю тебя. – Жемчужное-Ухо медленно опустила веки и начала еле слышно молиться. Когда мантра была завершена, она сказала, - Я должна положиться на тебя, братец. Прошу тебя, хоть раз в жизни, будь ответственным.
- Не беспокойся, - лукаво ответил Острое-Ухо. – Ты удивишься, насколько ответственным я могу быть. Только не жалуйся на меня, когда я сделаю из принцессы первоклассную верховую лучницу, и она пожелает завербоваться в кавалерию Даймё. – Он протянул Жемчужному-Уху руку.
Не открывая глаз, Жемчужное-Ухо потянулась к брату. Она сжала его теплую ладонь, и отпустила ее.
Затем Острое-Ухо бесшумно выскользнул из комнаты, оставив Жемчужное-Ухо тихо молиться среди свечей.
Глава 7
Спустя всего день их совместного путешествия, Тоши решил, что Кобо, в конце концов, был вовсе не таким уж скверным компаньоном. Громадный лысый монах едва ли проронил хоть слово, нес большую часть поклажи, и не отставал ни на шаг. Вместе они быстро пересекли скалистое предгорье, пока дорога не стала мягкой и глинистой, и ростки растений настырно пробивались сквозь твердую бежевую грязь.
Тоши
