и въехал в Швейцарию. Я был одним из последних американцев, сделавших это до освобождения Франции. Я был готов приступить к работе.
Один из первых людей, к которому Аллен обратился по прибытии в Берн, - австрийский адвокат, работавший в компании Sullivan & Cromwell, - помог ему найти квартиру на Herrengasse 23, в ряду городских домов XIV века, расположенных над террасами виноградников. С балкона квартиры открывался идиллический альпийский вид на реку Ааре и вершины Бернского Оберланда, увенчанные величественным массивом Айгер. Кроме того, в доме было то, что должен был иметь любой шпион: скрытый задний вход.
Многолетний опыт отточил талант Аллена как офицера разведки, и он в совершенстве овладел техникой извлечения ценной информации из разрозненных обрывков. Тем не менее задание было сложным. Сначала ему предстояло создать сеть шпионов, которая позволила бы Соединенным Штатам узнать, что происходит за линией фронта и, в конечном счете, внутри самой нацистской Германии. После этого он должен был начать заброску агентов на парашютах в оккупированные страны, снабжать партизан оружием и направлять партизанские атаки на нацистские объекты.
Аллен привлек к работе в бернском отделении ОСС еще нескольких офицеров. Однако реальную работу по проникновению в Европу, контролируемую нацистами, должны были выполнять полевые агенты из числа местных жителей. Многие беженцы в Берне могли стать такими агентами или знали тех, кто мог это сделать. Бдительный швейцарский журналист помог некоторым из них найти его.
Я пробыл в Швейцарии всего несколько недель, когда одна из самых уважаемых и читаемых газет, предупрежденная о необычных обстоятельствах моего приезда, опубликовала статью, в которой назвала меня "личным представителем президента Рузвельта" с "особым поручением". Эта лестная характеристика, при всей ее расплывчатости, была широко распространена, и даже если бы я захотел что-то предпринять, я мало что мог сделать. Разумеется, это привело к тому, что ко мне потянулись поставщики информации, добровольцы и авантюристы всех мастей, профессиональные и любительские шпионы, хорошие и плохие. Принцип работы Донована заключался в том, чтобы его высокопоставленные представители не пытались проникнуть в глубокое подполье, исходя из вполне разумной предпосылки, что это бесполезно и что лучше дать людям понять, что ты занимаешься разведкой, и сообщить им, где они могут тебя найти.
Нацистские агенты, которые тоже читали газеты, быстро установили сторожевой пост напротив дома на Herrengasse 23 и держали его наготове днем и ночью все время, пока Аллен жил там. Тем не менее он быстро добился успеха. Среди его первых вербовщиков были подруга адмирала Вильгельма Канариса, начальника военной разведки нацистского режима, и французский офицер, который впоследствии предоставил точную информацию о немецких позициях во Франции. Он также создавал партизанские отряды в Италии, Польше, Австрии, Югославии, Болгарии, Греции, Венгрии, Бельгии и Чехословакии, а также организовал восемь отдельных разведывательных сетей во Франции, в том числе одну, которая нашла выход на высшие эшелоны власти Виши.
Аллен навсегда избавился от образа юриста с выпученными глазами, который никогда ему не шел. Он отказался от костюмов с Уолл-стрит в пользу более привлекательной одежды из твида, предпочитая фланель и поношенный плащ. Один из иностранных агентов написал на него донесение, в котором описал его как "высокого, крепкого, спортивного типа... здорового вида, с хорошими зубами и свежей, простой, открытой манерой поведения". До конца жизни он так и оставался: непринужденным, доброжелательным, гостеприимным.
Также в первые недели пребывания в Берне Аллен нашел себе любовницу. Она разделяла его жизнь шпиона, развлекала его в нерабочее время и познакомила его с одним из самых выдающихся мистиков века.
Мэри Бэнкрофт была энергичной женщиной с мировым именем. Она выросла на Бикон-Хилл в Бостоне под крылом своего преданного отчима, К. В. Бэррона, издателя Wall Street Journal. Бывшая дебютантка, она собрала двух мужей и внушительное число любовников, свободно выучила французский и немецкий языки и накопила скромное состояние. В Женеве она писала тематические статьи для американских газет, работала над романом и руководила неформальным салоном, в котором собирались журналисты и политики, а также спиритуалисты, вегетарианцы и другие люди, занимающиеся эзотерическими поисками. Ей было тридцать восемь лет, и она уже восемь лет жила в Швейцарии, когда в конце 1942 г. Аллен прибыл туда для организации станции OSS. Он нанял ее для написания политического анализа, а дальше все пошло своим чередом.
"Мы можем позволить работе прикрыть роман, а роману - работу", - сказал он ей, когда они начали свой роман.
Каждое утро в 9:20 Аллен звонил Мэри с базы в Берне и сообщал, какие отчеты и переводы ему нужны на этот день, а также предлагал, с кем ей следует встретиться. Пару раз в неделю она приезжала к нему на поезде из Женевы, проводила несколько часов, обсуждая передвижение немецких войск или перспективы балканских восстаний, а затем удалялась, чтобы, по ее словам, "немного пошалить". По ее собственному признанию, она испытала "непреодолимое восхищение его способностями" и "полностью влюбилась" в него. Однако через некоторое время ее разочаровала его увлеченность собой. Их роман стал затихать после того, как однажды он без предупреждения явился в ее квартиру, зная, что муж в командировке, а дочь в школе, и крикнул: "Быстро! У меня скоро очень сложная встреча, я хочу проветрить голову".
Мы расположились на диване в гостиной", - вспоминает она в своих мемуарах "Автобиография шпиона". "Прошло не больше времени, чем требуется для того, чтобы рассказать эту историю, и он снова отправился в путь, остановившись в дверях лишь для того, чтобы сказать: "Спасибо. Это как раз то, что мне было нужно".
Несмотря на перепады в их длительном романе, Аллен и Мэри оставались близкими коллегами по работе. Он ценил ее советы и уважал ее владение шпионским ремеслом. Кроме того, у нее был необычный круг друзей, среди которых был новаторский психоаналитик Карл Густав Юнг.
Несмотря на то, что Мария была энергичным экстравертом, она страдала от болезненных приступов чихания, которые, по ее мнению, были результатом подавленных эмоциональных потрясений. Она подверглась анализу Юнга, излечилась и стала одной из его горячих сторонниц. Юнг глубоко размышлял о культурных корнях нацизма, и Мэри часто упоминала его взгляды в отчетах, которые она готовила для Аллена. Эти два человека, шпион и духовный искатель, встретились в начале 1943 г. и завязали, по словам Аллена, "все еще экспериментальный брак между шпионажем и психологией". Юнг написал ряд отчетов, включая психологические портреты Гитлера и других нацистских лидеров, которые, по словам Аллена, "очень помогли мне в оценке политической ситуации". Некоторые из них дошли до командующего союзными
