в меню.
— Мне вот это холестериновое и очень аппетитное, судя по описанию, блюдо. Название «Остановка сердца» меня уж больно пленило. А даме, что сидит напротив меня — тост из ржаного хлеба без масла, пожалуйста.
— Сию минуту.
— Значит, то, что мне полагается это всего лишь тост? Да и ещё и пустой?
— Нет, конечно, можешь присоединиться к поеданию «Остановки сердца». Тебе просто надо разобраться в себе.
— Я в себе прекрасно разбираюсь. И то, что я беспокоюсь о том, влезу ли я в платье подружки невесты, когда свадьба моего горячо любимого братца на носу. Вовсе не означает, что я в себе не разбираюсь.
— Что и требовалась доказать, — Тео фыркнула и сложила руки на груди, словно ей снова десять. — Заказав тост, я лишь хотел показать тебе, что на самом деле ты вовсе не хочешь его, хоть и настаиваешь на здоровой пище. А то, что ты считаешь вредным, желаешь больше всего. Может быть, где-то там глубоко внутри себя.
— Да неужели?..
— Конечно. Чем сильнее стараешься быть хорошей и правильной, тем сильнее в глубине души хочешь то, что считаешь порочным. А поэтому ты не просто попробуешь мою вверх нездоровой пищи, а будешь её уплетать за обе щеки и просить добавки. И уверяю тебя, тебе это понравится.
Грета принесла большое овальное блюдо, на котором лежала целая гора из кусков омлета, глазуньи, жареного картофеля, сосисок, бекона, канадской ветчины, халапеньо и хэша из солонины. Она аккуратно поставила блюдо передо мной, а перед Дорой маленькую тарелочку с тостом без масла.
Я недолго думая, начал поливать сие великолепие острым соусом, который стоял на столе. А затем запустил туда вилку, едва не облизываясь и в то же время, я с хитрецой наблюдал за Дорой и за её реакцией.
Она одарила меня презрительным взглядом, и откусила большой кусок тоста, твердо намереваясь воздержаться от столь соблазнительного пиршества. По правде говоря, я видел то, как сильно она умирала с голода.
Дора упорно старалась не смотреть на овальное блюдо перед собой. После чего она подняла глаза и уставилась в сторону улицы, на мимо приезжающие машины. Ее волосы слегка растрепались и торчали в разные стороны, но несмотря на это, выглядела она очень привлекательно. Сквозь окно, у которого мы седели, струились солнечные лучи, отчего её карие глаза сделались ореховыми и казались ещё ярче.
Чёрт бы меня побрал о таком задумываться!
Я решил как-то отвлечься.
— Ты же действительно этого хочешь, Дора.
Я разрезал сосиску пополам, нанизал на вилку и попытался её скормить ей, сверкнув зубами в очаровательной улыбке.
— Ну, давай же, Дора! Всего один кусочек.
Я знал, что от сосиски исходил просто пикантный и соблазнительный, аппетитный запах. Не в силах противостоять этому, она открыла рот и позволила мне это сделать.
— М-м-м, — только и могла она промычать, она медленно жевала сочную сосиску с закрытыми от удовольствия глазами, смакуя каждый кусочек. Тем временем я смотрел на её губы.
Теодора открыла глаза.
— Хочешь ещё? — спросил я немного хрипловатым голосом.
— Да, давай.
На этот раз я взял кусочек бекона и скормил его ей рукой.
— Ещё?
Она облизала губы.
— Да.
Я скормил ей ещё три кусочка. Когда она застонала от удовольствия, то я уронил вилку, которая со звоном упала на пол.
— Чёрт возьми, Дора! Еда, конечно, вкусная, но не до такой же степени!
Её рот был набит беконом, и она с трудом произнесла:
— Что ты имеешь в виду?
— Когда тебе в последний раз было хорошо? Я имею в виду, когда в последний раз ты с кем-нибудь занималась сексом?
Я видел, как она начала краснеть, сливаясь со своими волосами и диванчиком, на которых мы сидели.
— Какое это отношение имеет к завтраку?
— Знаешь, такая реакция на еду может быть только при крайней степени сексуальной неудовлетворённости или озабоченности, можешь назвать это по-всякому, — я игриво пошевелил бровями. — Всё так плохо?
— Не твоего ума дело, Джейсон Андерсон. Лучше ешь свой завтрак. Вообще, какая тебе разница?
— Твоё лицо такое красное, Тео, — я чуть подался к ней вперёд и прошептал. — Дора, когда в последний раз ты испытывала оргазм во время секса?
— А вот это уже не твоё дело!
Но я не переставал допытываться. Возможно, после этого я приеду с подбитым глазом, но я не мог остановить свою игру.
— Нет-нет, скажи. Как давно это было?
— Ну, допустим ещё на третьем курсе университета, — буквально выдавила она из себя.
И тут же ещё больше покраснела из-за своей откровенности. Я видел, как ей было неловко.
Я глубоко вздохнул.
— Не стоит смущаться, Дора. Хотя буду откровенен и честен с тобой — я в шоке. Такая женщина, как ты, должна быть с мужчиной, который умеет доставить тебе удовольствие, которое ты заслуживаешь.
— А тебе-то какое дело? Ты можешь твердить «такая женщина, как ты», и прочее бла-бла-бла, но что-то не похоже, чтобы ты был от меня в восторге.
Я некоторое время смотрел на неё, а после откинулся на спинку диванчика, посмотрел в окно, а потом снова взглянул на неё.
— Ну, почему же, я в восторге… как от занозы в заднице… но в восторге. Понимаешь, на самом деле ты мне нравишься, Дора. Ты забавная. Нет, я, пожалуй, не так выразился. Хотя ну да, ты забавная. Ха-ха. А ещё ты не лишена остроумия, быстро соображаешь и чертовски хорошенькая. Хоть и пытаешься быть вся такая из себя правильная и хорошая. Но дело в том, что ты сестра моего лучшего друга и я не должен сейчас говорить о тебе такое.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Просто давай забудем весь этот разговор и продолжим наш завтрак.
— И это ещё я заноза в заднице? Ты сам кого хочешь достанешь, — фыркнула она.
Я ей подмигнул.
— Ну что, готова ехать?
— Да, готова.
Мы встали, так и не доев этот завтрак до конца.
— Пока, Грета, — я помахал ей рукой.
— Пока, горячий парень.
Тео закатила глаза, и не смогла сдержать смех.
Она шла впереди меня, и я с удовольствием рассматривал её спину и то, как ее волосы прыгали то вверх, то вниз. Было прекрасное и ясное утро. В конце концов мне надо бы уже отвлечься от её ясных глаз и красивого лица. Я испытывал к ней сильное влечение, и от этого мне было не по себе.
Ведь сейчас я смотрел не на Дору сестру своего лучшего друга. А смотрел на Теодору Бэйли, женщину. И от этих мыслей голова пошла
