любил. Извольский- старший был практически копией младшего. Здорово постаревшей и высохшей, да и седой уже копией.
— Опять облажался? — выцветшие светлые глаза, оторвавшись от бумаг, с укоризной уставились на перекошенную физиономию Алексея.
— Бать, да я..
— Головка от! Кхм. Да… — Владилен Романович не любил, когда прорывалось его, так сказать, рабоче-крестьянское происхождение — вот скажи ты мне, друг дорогой, откуда в тебе эта привычка — танком переть и сносить все на своем пути? То суд затеял — так по полной обгадился и меня, кстати, подтопил здорово. То в игрушки свои три миллиона просрал — а это деньги, Леша- и, между прочим, серьезные деньги! То вдруг дела пошли еще интереснее.
— Да я…
— Да понятно уже, что ты! Нет, хорошо, конечно, что мозгов хватило не с наркоманами какими связаться. А обратится к специалисту. Хорошо! Но методы, Алексей, методы!
— А ты?! Ты понимаешь, что он кинул меня на деньги и спрятался! Спрятался так, что не вытащишь?! — после смерти матери Алексей остался единственным человеком, который мог безнаказанно орать в присутствии Владилена Романовича. Впрочем, старый лишь удовлетворенно прижмурился, пережидая вспышку гнева, улыбаясь довольным котом.
— Закончил? И? Какие выводы?
— Да какие тут могут быть выводы? — Алексей вновь взъярился — если даже твой Дмитрий Сергеевич…
— Дмитрий Сергеевич — фигура, бесспорно, могущественная. Но не всесильная, как ты уже понял.
— И что же делать?
— Думать, Лешенька, ду-мать! Итак — у нас есть ДВЕ проблемы.
— Две? — Алексей заинтересованно уставился на отца, дирижирующего чашкой зеленого чая.
— Две, Лешенька, две.
— Проблема два- наказать нехорошего человечка, заставившего тебя потратиться. Так?
— Так. А проблема один?
— Во-от! Думать начал. А проблема один- нежно, я повторяю- нежно извлечь нашего человечка из той самой стальной скорлупки, в которой он спрятался.
— Невозможно — разочарованно выдохнул молодой Извольский.
— Анечка, пригласи там… — Владилен Романович небрежно бросил трубку на архаичный коммутатор и поудобнее устроился в своем роскошном и громоздком кресле — ты садись, Лешенька, садись. Тут сейчас разговоры серьезные будут.
Дробный стук и в дверях материализовалась безликая Анечка. Идеальная внешность, идеальный деловой костюм, идеальная прическа. Идеальная фигура. Анечка была, бесспорно, красива, но красотой нового дорогого брендового ксерокса или визора. Про них с Владиленом Романовичем даже сплетен не ходило- ибо как можно трахать ксерокс? Голая функциональность.
— Владилен Романович, Вы позволите? — это тоже был ритуал, призванный лишний раз напомнить гостям их место.
— Да-да, приглашай. И организуй потом там…
— Конечно, Владилен Романович. Проходите пожалуйста.
Вошедший был типичным безликим клерком- черноволос, среднего роста. Мышиного цвета костюм явно итальянских дизайнеров, сидел на нам ладно, как обтрепанная форма на старом сержанте.
— Добрый день, Владилен Романович, Алексей Владиленович. — визитер кивком головы обозначил поклон в сторону каждого названного. С рукопожатиями не полез…
— Владилен Романович ознакомил меня с вашими затруднениями, Алексей Владиленович, и мне кажется, у нас есть решение Вашей небольшой проблемы с игроком Шпильки. Это потребует времени, некоторых усилий и вложений с Вашей стороны, но проблема вполне решаема. Видите ли, в российском отделении Шпильки грядут очередные выборы в совет директоров. И если предпринять нужные шаги и усилия- мы со своей стороны- Вы со своей- то мы будем иметь, наконец, вменяемый и предсказуемый директорат, а Вы получите, наконец, возможность пообщаться с вашим протеже, так сказать, без посредников.
— А деньги, деньги?! — Алексей Извольский раздувая ноздри жадно вглядывался в лицо клерка, словно стараясь увидеть в нем предстоящую расправу с врагом.
Клерк воззрился на Алексея Извольского с откровенным удивлением:
— Извините, Алексей Владиленович, но эти шесть миллионов — собственность компании и будут взысканы на счета компании. Я лично не представляю оснований для передачи их Вам. Да и директорат ни при каких условиях не пойдет на это — риск огромен а сумма, извините, не такая уж значительная…
— Великолепно!
— Простите, не очень Вас понимаю…
— Достаточно и того, что он останется без средств! Мне эти деньги не нужны — не последние.
— Боюсь, совсем без средств- это не получится. Нас не поймут германские партнеры- тысяч шестьдесят мы просто обязаны будем выплатить. Впрочем, если он встанет в позу и откажется от компенсации — уговаривать не станем. Еще какие-то деньги он уже получил по прямому договору с Седовым- тут отыграть вообще не получится.
— А что это вообще за фигура- этот ваш Седов — вдруг заинтересованно вклинился в разговор Извольский старший:
— Что за человечек, чей он?
— Он… — клерк замялся, затянув паузу — он странный. Пришел из головной конторы в наше захолустье. По слухам имеет прямой выход на руководство компании, но за три года его работы ни одного случая такого не было. Курирует разные игровые проекты, создаваемые для привлечения денег в игру. Удачлив и успешен — кое-что из его наработок уже плотно вошло в историю игры…
— В общем, трогать его нежелательно- задумчиво протянул Владилен Романович.
— Я бы акцентировал- крайне нежелательно. Крайне. Такая темная лошадка, что и со всех копыт лягнуть может…
— Впрочем, в круг наших интересов он пока, вроде, особо и не попадает… Ладно — подвел итог Извольский-старший — приоритеты ясны. Работаем, господа.
— Работаем. — равнодушно обронил клерк.
— Работаем! — предвкушающе рыкнул Алексей.
Дверь за клерком закрылась и вновь материализовалась Анечка. На этот раз она была укомплектована передвижным столиком. Буквально за полминуты на конференц- столе был сервирован вполне внятный банкет, увенчанный парой именитых бутылок. Впрочем, рядом с отцовским пятидесятилетним Хайном обожаемый Алексеем Гленфарклас смотрелся бедным родственником.
— Ты никак не поймешь главного- пузатый бокал в руке отца описал дугу, привлекая внимание — ты потратил на свои игрушки три миллиона и совсем не рублей…
— Пап…
— Подожди! Речь сейчас совсем не о деньгах, хотя и о них тоже. Так вот, как ты думаешь, за какой срок мои микрофинансовые организации, те самые «ловушки для лохов», о которых ты так презрительно отзывался, отбили твои траты?
— Ну… Месяц? Два?
— Полдня. — явно наслаждаясь произведенным впечатлением, Владилен Романович смаковал действительно вкусный коньяк — Пойми, Лешенька, игры это… Пока только игры. Я ведь все понимаю. Сначала несчастье с мамой. Потом твоя затянувшаяся учеба. Я искренне старался не дергать тебя, дать отдохнуть, успокоиться.
— Подожди! Но как? Откуда? Откуда у нищих столько денег?!
— Анекдот старый помнишь? У бедных денег немного, зато самих бедных до… Кхм. Много их, в общем.
— Да. Знаешь… А это сильно! Действительно сильно. В общем, как я понял, спихнешь на меня микрофинансы? А зарплату хоть назначишь?
— Зарплату сам себе назначишь…
— Согласен! — сын довольно резко ударил снифтером в бокал отца, однако дорогое стекло лишь негодующе звякнуло:
