разрывали тишину. Город затаился. Не зазывали горожан колокольчики булочных, не было прохожих, все окна нижних этажей закрыты ставнями.
Покинув центральную часть города, всадники пришпорили коней и вскоре поднялись к большому дому на вершине холма. Отделанный белым мрамором дом сиял в утренних лучах, величественно возвышаясь над зеленью ухоженного парка. Огромная увитая цветами арка прикрывала центральный вход, в ее тени собрались люди. Они были напуганы.
— По какому поводу собрание? — молодой мужчина ловко спрыгнул на землю.
— Приветствуем вас, Ланаор Тай, — вышел вперед управляющий поместьем, — скажите, что теперь будет? Как теперь жить?
— В первую очередь сменить эти кислые мины на что-то более подобающее празднику, — улыбнулся Ланаор Тай.
Повинуясь жесту Ланаора, один из сопровождающих перехватил уздечку его коня, отряд направился в сторону конюшни.
— Но ведь священный дождь… — не отступался управляющий.
— Разве это что-то изменило? Новый год наступил независимо от того, был дождь или его не было. Думаю, стоит признать, что самая красочная его часть осталась в прошлом, но ведь и только. И, да, придется привыкать обходиться без магии. Но в остальном-то все прекрасно. Не вижу повода для печали, друзья мои. Так, может, всем разойтись по своим делам? И, да, накормите ребят, мы несколько суток на ногах. Мне завтрак в комнату. И не беспокоить хотя бы до обеда.
Уверенных тон хозяина поместья подействовал на собравшихся ободряюще, страх отступил. Работники поспешили по своим делам, вполголоса обсуждая услышанное.
Жизнь продолжалась.
Восемь месяцев спустя
Тиильдер, дом Конерсов, 14 ноября 1947 года
— Эриния, я не могу больше задерживаться, у меня важные дела! — взмолился Ланаор.
— Еще совсем немного, — жалобно протянула юная художница.
Но Ланаора было не купить на эти интонации, он видел победный блеск в серых глазах. И все же продолжал терпеливо позировать. Вот и Дэнон заглянул многозначительно в двери. Эриния перевела на него изучающий взгляд, охранника как ветром сдуло.
— Почему я больше не могу ходить в школу? — продолжила допрос с пристрастием юная фурия.
Уже второй час Ланаор сидел на стуле, изображая всадника. Плечи затекли, голова гудела от бесконечных вопросов. Он начал в который раз объяснять сложную политическую обстановку в мире, вызванную утратой магии их маленькой Ариманией. Однако, его почти не слушали.
Наконец мучительница отошла от картины, смешно нахмурив бровки.
— Думаю, на этом можно сделать перерыв.
Со вздохом облегчения Ланаор поднялся и пошевелил плечами. О том, как вообще умудрился вляпаться в эту ситуацию, даже думать не хотелось.
— Можно посмотреть? — поинтересовался, обходя мольберт.
На рисунке была обозначена мужская фигура с размытыми чертами лица.
— Мне кажется, это не очень на меня похоже, — осторожно предположил Ланаор.
— Так портретное сходство и не требуется, — фыркнула художница, — учитель считает, что я должна упражняться в рисовании общей формы, и задал нарисовать всадника.
— И где ты возьмешь коня? — не подумав, полюбопытствовал Ланаор.
— Так в книжке, просто срисую.
В подтверждении слов она подошла к лежащей на столе большой книге и открыла отмеченный закладкой разворот. На всю страницу красовалась иллюстрация, изображающая сидящего на коне статного мужчину. Однако, в хитрых глазках блеснул огонек.
— Хотя, ты совершенно прав. Пожалуйста, отведи Торнадо под вон то дерево… — Эриния показала рукой на раскидистый вяз за окном.
Ланаор понял, что сморозил глупость, необходимо было срочно отступать.
— Душа моя, я был бы очень рад увековечить и моего коня тоже, но вряд ли он согласится. И, знаешь, нам уже пора.
— У вас дела, я понимаю, — тяжело вздохнула Эриния.
Она взяла Ланаора за руку и заглянула в глаза:
— Но ты ведь еще придешь?
Он опустился на корточки и спросил:
— А разве я когда-то не приходил, душа моя?
— Ты мой самый лучший друг на свете! — искренне воскликнула Эриния и горячо его обняла.
Ланаор качнулся, удерживая равновесие, потом ловко вывернулся и поднялся. Подхватив малышку, хотел привычно закружить ее, но не стал.
— Ничего себе, какая ты тяжелая, — воскликнул он.
— Что-о-о? — моментально разозлилась Эриния.
Он аккуратно бросил ее в подушки на диванчике и со смехом выскочил из комнаты.
— Мама, он сказал, что я толстая! — возмущенно бросилась следом Эриния, выкарабкавшись из подушек.
В соседней комнате Элоя заканчивала вышивку. Она закрепила иголку и отложила пяльцы. Было трудно сдержать улыбку, глядя на возмущенную дочь, появившуюся в дверном проёме. Глаза Эринии метали молнии, а вспыхнувшие гневным румянцем щечки придавали очарование милому личику. В свои девять девочка была еще слишком наивна и не понимала, что Ланаор нарочно ее поддевает. Видимо, это его маленькая месть за утомительное позирование. Сам Ланаор стоял поодаль и… показывал Эринии язык. Под строгим взглядом он спохватился и тут же придал лицу выражение, куда более приличествующее человеку с таким высоким статусом.
— Ланаор был неправ, дорогая, — мягко проговорила Элоя, обращаясь больше к гостю.
— О да, душа моя, — Ланаор поспешил чистосердечно раскаяться, он приложил руку к сердцу и отвесил легкий поклон в сторону Эринии, — не хотел тебя обидеть, прости. Просто ты как-то слишком быстро растешь. И поэтому тебе приходится так много есть.
Замершая в дверях Эриния озадачилась, не понимая, как расценивать новое заявление. Элоя недовольно покачала головой. Все усилия по воспитанию в девочке почтения к старшим шли насмарку с вот такими выходками ее негласного опекуна. Да что там, даже Виттио предпочитал дурачиться с малышкой, а ведь ей уже десятый год.
Сияя озорной улыбкой, Ланаор попрощался и покинул дом. А Эриния бросилась со стулом в коридор, забралась на него с ногами и прильнула к окну. Отсюда хорошо просматривалась улица. Последнее время Ланаор все реже мог найти время, чтобы навестить их, а Эриния очень скучала, хотя и старалась не подавать вида.
Элоя обняла дочь.
— Пойдем, посмотрим, что у тебя получилось.
Эриния кивнула, но не тронулась с места, пока группа всадников окончательно не исчезла в глубине улицы.
— Мам, а он завтра придет?
— Не знаю, моя красавица, — Элоя поправила растрепавшиеся локоны дочери.
— А послезавтра?
— У Ланаора сейчас очень много дел, ты же понимаешь.
— И у папы все время дела, — вздохнула Эриния и спрыгнула со стула.
— У всех дела, крошка, и у тебя тоже. Так и должно быть.
— Я понимаю.
Вечером должен прийти учитель рисования, но еще было время. Эриния взяла Элою за руку и повела в свою комнату, где на мольберте красовался некто, отдаленно напоминающий Ланаора.
Покидая дом Конерсов, Ланаор привычно махнул двум силуэтам в окне. Официально Виттио Конерс — лекарь его матушки, которая хоть и жила на побережье, но время от времени приезжала в Тиильдер подлечиться. Потому его редкие визиты не
