Не сравнивай нас, Велла, мы совершенно разного поля ягоды.
— Не буду спорить, — та взяла бутылку шампанского и налила ей в бокал. — Сегодня мы не на войне. Так что давай выпьем, как обычные знакомые.
— Дипломатично, — улыбнулась Мария и подняла бокал. — С одним условием. До дна.
Сама же подумала:
«Смертные… они даже не представляют, каковы были войны тысячу лет назад…».
В этот момент к их столу, лёгкой походкой, словно танцовщица, вернулась Илона Старс. На лице довольная, даже немного хитрая улыбка. Она элегантно опустилась в кресло, поправила красное платье и весело произнесла:
— Ну что, дамочки, не скучали без меня?
Велла и Мария обменялись многозначительными взглядами, и проигнорировали её вопрос. Илона, не смутившись, рассмеялась и, взяв бокал с шампанским, сделала большой глоток.
— Ммм… — протянула она, а затем оценивающе посмотрела на закуски, разложенные по тарелкам, — ну и дрянь! Сколько здесь вредных калорий!
И, взяв вилку, наколола самую аппетитную и самую калорийную закуску, отправив в рот. После чего подмигнула:
— Но иногда можно себе позволить немного погрешить.
Да. Она не меняется.
В этот момент музыка в зале изменилась. Вместо бодрого джаза зазвучала нежная, проникновенная скрипка. Несколько пар, улыбаясь, поднялись с мест и направились на танцпол, закружившись в медленном танце.
— Велла, — обратилась Мария к Трамп, при том тихо и несколько напряжённо, — ты не будешь против, если я приглашу Димитрио на танец?
Та, не отрываясь от бокала с шампанским, спокойно ответила:
— На одну композицию. Следующую мы уже станцуем с ним вместе.
— Благодарю, — кивнула Думс и, повернувшись к Димитрию, который только что вернулся к столу, сказала: — господин Баретти, не откажете потанцевать со мной один танец?
Тот, немного удивлённый её просьбой, не желал быть невежливым, а потому согласился.
— С удовольствием.
И вывел её на танцпол. Они медленно закружились в такт музыке. Он держал её крепко, но нежно. Она, сохраняя положенную дистанцию, позволила вести себя в танце. Их пара двигалась так синхронно, так изящно. Окружённые другими, казалось, будто вокруг них пустота. Музыка лилась вокруг. Раздавался женский смех. Сияли людские улыбки. А плач скрипки издавал душераздирающие ноты. Со стороны могло показаться, что Димитрий Баретти и Мария Фон Думс словно воссоединились в единое целое. Но как бы не так. Едва их взгляды встретились в полумраке зала, как оба ощутили проскочившее напряжение. Это не было чувство страсти. Любви или иных подобных чувств. Скорее, недопонимание.
Димитрий, глядя Марии в глаза, сухим тоном произнёс:
— Что-то не так? Мне кажется, вы чем-то недовольны, госпожа Фон Думс.
— Никак не могу понять, господин Баретти, — ответила та тихо и холодно, — что вы за человек. Обычно я легко распознаю людскую суть. Но вы для меня словно за туманом. Странно, не находите?
Он сдержанно улыбнулся:
— Туман не всегда означает нечто плохое. Да и, рано или поздно, он развеивается. Вам нужно лишь быть осторожной, пробираясь сквозь него. Ненароком можно подвернуть ногу, в попытке переступить за грань.
Мария холодно улыбнулась.
— В таком случае, мне проще сдуть его. Или же промчаться сквозь него на броневике и раздавить всех, кто попадётся на пути.
— Не налетите на скалу, — хмыкнул он.
— Звучит совсем как угроза, — её глаза насмешливо сузились.
— Или предостережение, — поправил её он.
— У вас острый язык, господин Баретти, — заметила она, — не боитесь, что кто-то решит его подрезать?
— Пока что это никому не удавалось, — не отводил он взгляда.
— Видимо, — её уста расползлись в усмешке, — эти люди были непригодны.
— А ещё, слишком самонадеянны.
Мария невольно улыбнулась, понимая, что этот «комплимент» был адресован именно ей. Внутри же всё горело:
«Сейчас бы одним щелчком пальцев переломать ему ноги, вот тогда бы я посмотрела, как он будет хорохориться! Небось, как почувствует боль, то сразу потеряет всю спесь, мелкий подонок…».
Она представила, как он падает на колени, корчась от боли, как его лицо искажает гримаса страдания. И почувствовала странное удовлетворение.
«Даже интересно узреть… — мелькнула у неё мысль, — как он будет молить о пощаде. Боже… и почему я хочу порвать его на куски? Его присутствие выворачивает меня наизнанку. Словно он мой — злейший враг! Никогда не могла и подумать, что буду так реагировать на какого-то мужчину…».
Она попыталась прогнать эти мысли, сосредоточившись на музыке и танце. Но те назойливо крутились в её голове, не давая покоя.
«Хотя… — вдруг вспомнилось ей, — есть нечто схожее в моём раздражении. Тот самый подонок… фанатик Несущего Смерть. Ему бы я тоже вырвала хребет».
Её брови нахмурились. Странно, и почему ей в голову пришли мысли именно о том самозванце в чёрной маске?
Пытаясь прогнать непрошенные мысли, Думс решила сменить тему разговора.
— Вы говорили, что интересуетесь наукой, — произнесла она безэмоциональным тоном. — А что насчёт магии?
— Магия? — Димитрий задумался. — Хоть она и присутствует в нашем мире, но, признаюсь, отношусь я к ней скептически. И искренне считаю, что это одно из ответвлений науки, которое, пока что, не систематизировано и не имеет прочного научного обоснования. Ведь наша вселенная столь огромна, что многие её процессы до сих пор не изучены. В том числе и магические. Когда мы сможем измерить магию и объяснить, тогда-то она и станет частью науки.
— Интересная теория, — холодно улыбнулась Мария, — однако магия не имеет ничего общего с, так называемой, наукой. Магия — искусство. Овладеть которым доступно не каждому, как, например, арифметикой. И не каждый познает её таинств, как, допустим, алфавит. Потому она — особенная. И это лишь одна из граней её отличия от науки.
Димитрий задумался, затем с улыбкой произнёс:
— Не думал, что одна из кандидаток
