у нас за спинами сразу с четырьмя пакетами из магазинов одежды в руках. Всё это – мои новые образы.
— Мы с моим другом должны отойти на время, так что постарайтесь уложиться за час или два.
— Гай наконец отпускает меня, разжимая пальцы. Я практически на свободе. — Но перед тем, как мы уйдём, хочу предупредить.
Девушка поддаётся вперёд, подняв аккуратные выщипанные бровки, готовая слушать его. В ответ он тянет руку к нагрудному карману своего чёрного пальто и двумя пальцами достаёт карту. Ту самую. Золотую, с витиеватыми узорами и маленькой надписью внизу: Grave Cards.
От увиденного у консультантки расширяются глаза, рот беспомощно приоткрывается. Она переводит взгляд то на Гая, то на меня, то снова на Гая.
— Какая честь... — выдыхает она, опуская взор, будто боится глядеть ему в глаза. — Да, я всё поняла, мистер Харкнесс. Ваша девушка будет готова уже через полтора часа. Мы вас уверяем!
Поразительно. Она знает его и его семью. Неужели я одна жила в неведении?
— Я ему не девушка, — бросаю я, вызывая на её лице смущение.
— Оу, я....
— Просто справьтесь со своей задачей как можно быстрее, — всё тем же спокойным тоном, игнорируя мои пререкания, произносит Гай. Его стойкости можно было бы позавидовать. — Я вернусь через пару часов. — А потом разворачивается: — Нейт, за мной.
Волнение снова овладевает моим сердцем, оно трепещет от ожидания. Ожидания чего? — спрашиваю я саму себя. — Того, что он снова вернётся и схватит тебя как охотник убегающего зверька? Тогда ты не самая умная.
Я отрицательно качаю головой, выбрасывая неутешительные мысли. Попробовать всё же стоит. Вряд ли будет хуже, чем есть сейчас.
— Хорошо, мистер Харкнесс, — улыбается девушка в сотый раз. — Мы всё проконтролируем.
И тогда Гай бросает на меня предостерегающий взгляд в последний раз: в зелёных глазах ясно виднеется просьба. Вероятно, он просит меня не совершать глупостей. Я отворачиваюсь, стремясь глядеть на всё, что угодно, но только не на него, иначе в мозгу снова начнут расти сомнения в собственных решениях.
Вместе с Нейтом они выходят из салона, и хотя мне интересно, куда они направляются, я всеми силами стараюсь себя отвлечь.
— Прошу за мной, мисс.
Девушка, представившись мне Ванессой, ведёт меня в следующий просторный зал, обставленный креслами. Они выстроены в ряд, почти как солдаты, перед многочисленными столиками с большими зеркалами и самыми разными приборами. В воздухе пахнет лаком для волос и приятными цветочными духами. Голоса летят в мою сторону, посетительницы заканчивают со своими процедурами и уходят, пока приходят новые.
— Присаживайтесь, — просит Ванесса. Клянусь, она смотрит на меня как на свою госпожу, перед которой готова преклоняться. Слова её будто подбираются максимально осторожно... Как же искусно Гай внушает страх одной лишь своей картой и родословной.
Ванесса прикрикивает миловидной девушке, дезинфицировавшей ножницы перед столом для парикмахеров, принять новую клиентку, а сама исчезает, пожелав мне удачи в подборе имиджа и шепнув девушке, как она, наверное, думала, неслышно для меня, нечто вроде: «Это девушка Гая Харкнесса, так что будь по максимуму услужлива».
— Привет! Я Джо, — дружелюбно приветствует меня подошедшая парикмахерша. — Что мы сегодня будем менять?
Я сажусь на кресло, разглядываю своё отражение в зеркале и даже немного радуюсь тому, что Гай позволил мне самой выбирать цвет будущих волос и их длину. Он совершенно не уточнял, что именно хочет видеть. Было озвучено лишь одно предложение: «она должна выйти отсюда новым человеком».
— Поменяйте длину на более короткую и окрасьте мои волосы в чёрный, — наконец говорю я, касаясь своих каштановых локонов. — Я имею ввиду, в совершенно чёрный.
В такой же цвет, какой является душа Гая Харкнесса, которого вы все здесь старательно боготворите, хочется добавить мне, но я лишь усмехаюсь своим мыслям.
— Замечательный выбор! Вам очень пойдёт чёрный. Глаза покажутся на фоне ещё выразительней.
Может, она права, но мне уже всё равно, красива ли я буду или новый цвет волос испортит мои черты лица.
Джо накидывает на мою шею и плечи пеньюар с розовыми лепесточками, напомнившие мне сакуру, а потом подвигает кресло на колёсиках ближе к столику. Хватает расчёску, дотрагивается до моих волос, подбирает в голове идеи.
А я стараюсь запомнить в глазах глядящей на меня девушки ту самую Каталину Норвуд, которая любила спать до обеда, своего папу, тишину и слепо доверяла всем подряд. Ведь вот-вот объявится новая. И пока я не знаю, буду ли ей рада.
* * *
Колдовство над моими волосами было окончено ровно через час и сорок минут.
Пряди, ловко отстриженные ножницами, всё это время бесшумно падали на пол, а затем голова покрылась краской, которую Джо наносила на волосы осторожно, заставив меня откинуться назад над раковиной. Я преображалась, становилась другой, совершенной другой.
И хоть до самого конца мне не видны были изменения, ведь глазам пока не было доступа к зеркалу, я знала, что сильно меняюсь. Чувствовала собственной кожей, дыханием и душой. Перемены уже приходились мне по вкусу.
— Думаю, готово. — Джо улыбается, и между двух передних зубов у неё небольшая милая щель. — Ох, точно готово!
Момент истины наступает тогда, когда она резко поворачивает моё кресло к зеркалу. К огромному отражению меня самой... Вернее, кого-то другого, но просто каким-то образом оказавшегося под моей кожей.
Каталина Норвуд теперь не та девочка, которой всегда была с самого рождения. Многие признают тот факт, что причёска способна сильно изменить человека. Так вот, Каталину она изменила почти до неузнаваемости.
Я наклоняюсь ближе к зеркалу и провожу рукой по гладким чёрным волосам, в которых переливается свет. Я касаюсь чёлки, впервые за всю мою жизнь возникшей у меня на лбу и прикрывающей брови, щупаю кончики волос, доходящие теперь мне выше плеч. Я больше не вижу в глядящей на меня девушке прежнюю себя. Почему-то вижу кого-то другого.
Я очень красива. И эта красота уже другая, не такая, как раньше. Меня легко можно было принять за любительницу гонять на тачках на уличных гонках. Что-то дерзкое и уверенное.
— Вы выглядите превосходно, — нашёптывает мне Джо. — Я постаралась изменить форму волос. У вас они были волнистые, а теперь будут прямее.
— Мне нравится, — улыбаюсь я, хотя происходящие события в моей жизни к улыбке вовсе не располагают. — Правда, нравится.
Мне кажется, она вздыхает
