книге, муза оказалась что ни на есть настоящая. Мы с Атиутом тогда быстро подружились и впоследствии я часто сидел в его гостевой комнате, слушая стихи "только что из-под пера". В книге упоминалось о проведенном в монастыре месяце и излагались стихи — из тех, что он читал мне вечерами. Эта ностальгия только усилила радость от неожиданной встречи.
— Да, как видишь, ваш телёнок стал по истине золотым. Теперь я узнаваемый поэт! Меня приглашают на светские вечера. Знаешь, а ведь я так и не осел — странствую, наслаждаюсь свободой. Когда находишься на одном месте теряется изюминка. Перестаёшь писать о разнообразном и сводишь творчество к обыденному, локальному.
— Ты надолго остановился в Гуарано?
— Нет, я здесь проездом. Зашёл перекусить и услышал о надвигающемся конфликте. А как я могу пропустить такой накал страстей?
— Что за конфликт? Не слышал, чтобы о подобном говорили.
— Это дело привычное для местных, поэтому и не обсуждают на каждом углу. Как ты знаешь в Гуарано есть завод, который занимается переработкой руды. Она добывается совместно с жителями Тартун — соседней деревни, на территории которой расположен склад. Недавно в Гуарано сменился мэр. Оказавшись жадным до денег, он начал торговать в обход властей Тартуна, которым это стало известно. Информация, как водится, просочилась в рабочие массы и пока власти разбираются друг с другом, особо ретивые работники готовят восстание. Но я думаю ничего страшного из этого не выйдет, так как подобные конфликты регулярно здесь происходят на почве всяких мелочных раздоров. Но если конфликт получит развитие — должно быть интересно.
— Тебе лишь бы приключений поискать. Не боишься за свое здоровье? Говорят, разные неприятные ситуации случаются в подобных стычках.
— Не говори глупостей, Эргой, мы с тобой не жители этой деревни — чужаков побоятся трогать. И, как я уже говорил, негативное развитие конфликта маловероятно. Все это не больше чем болтовня…
— Они идут, — не дал ему закончить фразу крик, раздавшийся с улицы.
— Точно болтовня и ничего более? — саркастически произнёс я. — По крайней мере тебе будет интересно, глядишь ни одно стихотворение родится от руки человека, вдохновлённого сегодняшним событиями.
— Конечно родится! Не сомневайся!
— Ну, пошли, посмотрим чем дело закончится. Не сидеть же здесь. Как можно лишать тебя такой темы.
Стычка
Картина, представшая перед нашим взором, была не очень приятной. Враждебная делегация успела дойти уже до центральной площади. Ещё издалека слышны были недовольные крики: "отдайте нам предателя", "вор должен быть наказан", "кто защищает вора — сам вор", — и тому подобные. И вот эта толпа предстала перед нами — человек пятьдесят, вооружённые вилами, ножами и топорами. По поведению их легко можно было понять, что перед походом народ изрядно выпил. Во главе людей стоял невысокий бородатый рыжеволосый мужчина, напоминавший своим видом больше гнома из книжек, нежели человека. Глаза его были болезненно красными, слезящимися, в уголках рта белела пена, явно говорящая о неуравновешенном состоянии хозяина. В руках он держал блестящую саблю. Было видно, что она древняя — не одно поколение владело ей, начиная ещё со второй эпохи. Мужчина зло осматривал успевшую собраться на площади толпу, но ничего не выкрикивал и ничего не предпринимал, в отличие от окружавших его соратников.
Охрана города уже успела подойти и была готова в любой момент остановить и выпроводить гостей. Одетые в красные латы, пластины которых, как рыбья чешуя наползали друг на друга, они имели явное преимущество перед простым деревенский людом, облаченным в повседневные одежды. Вооружённые копьями они соорудили живой забор, отделявший жителей города от грозившей им опасности.
— Мы ничего не сделаем жителям, — сказал гномоподобный мужчина. — Дайте нам посмотреть на человека, который лишает наши семьи хлеба, продавая то, что ему не принадлежит.
— Разбирательство уже идёт. Разойдитесь по домам и ждите. Вам всё компенсируют, — сказал руководитель охраны.
— Если мы не получим компенсацию, то вернёмся.
Недовольные выкрики сопроводили последнее высказывание предводителя: "мы так легко не сдадимся", "какую компенсацию, дайте нам его голову", "мы никуда не уйдём".
— Замолчать всем! — рявкнул на них бородач. — Развернулись и домой!
Толпа поворчала ещё немного, но развернулась и направилась в обратном направлении. Предводитель шёл сзади, наблюдая за своими людьми.
— Как спокойно все прошло, — усмехнувшись сказал Ариут. — А ты боялся. Даже обидно как-то.
— Не торопись с выводами, — сказал я, указывая в сторону, противоположную той, в которую двинулись только что успокоившиеся люди.
— Всё сюда, пожар! — крик, раздавшийся со стороны, в которую я указывал, привлёк собравшийся на площади народ.
Охрана, понимая, что инцидент с толпой исчерпан, ринулась в сторону пожара для его ликвидации. Остальные люди стояли на месте, не понимая что происходит.
— Они поддерживают вора! Бей воров!
Обернувшись, мы все увидели несущуюся обратно толпу, во главе которой бежал размахивающий саблей бородач. Лицо его перекосилось, пена изо рта брызгала во все стороны, а из носа тонкими струйками текла кровь.
— Вот тебе и приключения, Ариут. Всё как ты заказывал.
— Не сказал бы, что я желал именно такого развития событий. Ловко они придумали с пожаром. Что будем делать?
— Не оставлять же людей беззащитными. Попробуем им помочь.
Люди же, понимая всю грозящую им опасность, ринулась бежать врассыпную.
"Ариут сказал правду, они не тронут приезжих", — подумал я и вышел вперёд, на всякий случай прикрывшись воздушным щитом.
— Я не местный и не знаю что здесь происходит. Но я уверен, что местные жители также ничего не знали о сложившейся ситуации, как вы.
— Мы тебя не тронем, — сказал бородач. — Мы пришли за ворами, а ты к ним не относишься. Уйди с дороги.
— Ариут, уйди куда-нибудь подальше отсюда. Я с ними разберусь.
— Нет, я тебя одного не оставлю. Будем стоять плечом к плечу, как доблестные войны.
Такой ответ был для меня неожиданным и разрушил все планы. Как же сильно желание автора прославиться подвигом, описанным в своей же книге, преобладает над разумом. Воспользоваться силой я теперь не мог, так как дружба дружбой, а костерок будет подо мной гореть. Да и в бегах жить не хочется. Даже если Ариут меня не сдаст, кто знает сколько глаз смотрит на происходящее, а подвергать Ариута подозрениям тоже неправильно. Остаётся попытаться образумить толпу. На всякий случай я расширил воздушный щит, прикрыв им соратника.
— Давайте разойдемся. Я монах и призываю вас не нарушать заповеди. Будьте добры к братьям своим и сёстрам, и воздастся вам и будет больше благ вам, чем знали вы.
— Ты монах? Что же ты делаешь в этом безбожном месте?
— Оно не
