ужин в ресторане. И несколько бутылок вина. У меня был и свой бар в доме. Но охлажденное, подготовленное вино всегда лучше, чем наспех выбранное и откупоренное.
— Я надеюсь, ты не успела заскучать, — вернулся к Марине, которая очень вольготно сидела на диване, щелкнул пультом, и заиграла тягучая мелодия блюза, — вот, остатки после штормового отключения света, — продемонстрировал коробку со свечами.
Марина встала, и с грациозностью кошки обошла диван, приблизилась ко мне, и с интересом ребенка заглянула в коробку.
— Ого! — удивилась она, — у вас часто отключают свет?
— Нет, просто тетушка Фазиля не любит дефицит. И не ходит за одним и тем же в магазин дважды.
— Легендарная женщина. Последнее время я только о ней и слышу и разговариваю, — улыбнулась по-доброму Марина.
— Она очень замечательная, ты ее полюбишь, когда получше узнаешь, — заверил я, даже не знаю, зачем это надо Марине.
— Возможно, даже еще раньше, — улыбнулась девушка, ныряя в коробку и вытаскивая от туда одну из свечей, — приступим?
Мы быстро расставили свечи. Накрыли стол, стоящий в гостиной для двоих. И стали ждать ужина, болтая о том, о сём. Свечи создавали такое необходимое живое тепло, а мы своим разговором атмосферу спокойствия и добра. Ужин был просто божественный. Я еще ни разу за последнее время так прекрасно не проводил вечер. Завершать его не хотелось.
— Потанцуем? — предложил я, когда наши бокалы в очередной раз звякнули друг об друга.
— Я слишком охмелела, отдавлю тебе ноги, — без жеманства, и какой-то женской хитрости произнесла Марина.
— Не страшно, я тоже не лучший танцор. Обуви нет, так что большого урона нанести не сможешь! — вытаскивая ее из-за стола, произнес я.
— Ты сам напросился, — ставя на стол бокал, обернулась и шагнула в мою сторону девушка.
Я подхватил ее руки, переплетая наши пальцы, неотрывно глядя ей в глаза. Это было волшебно. Блики от свечей, легкая поволока от вина и потрясающая музыка, делали этот вечер и ее образ волшебным. Ну и конечно, старания тетушки Фазили. Сформировался порыв дернуть ее на себя и сплестись не только пальцами, но и телами и закрепить все страстным поцелуем. Но я старательно держал себя в руках. Хотя было неимоверно сложно.
Марина высвободила свои руки, и шагнула ко мне ближе. Это было так волнительно, так трепетно. Ее тело, такое нежное, такое красивое, в черном шелке обворожительного платья, такое горячее, почти как пламя свечи и в такой близости от меня. Нежное касание моих плеч ее руками. Моё робкое касание ее талии. И вот уже мы движемся. Не сговариваясь, не переглядываясь, синхронно отдались танцу, погрузились в музыку и пришли в движение. Никто никому не отдавливал ног, как обещал до этого. Мы будто стали одним целым. Трепет, волнение, желание искрились между нами. Мне нестерпимо захотелось большего. И я чувствовал, что Марина тоже погрузилась в этот же водоворот чувств, что и я. Но никто не переходит эту грань. И от этого еще волнительнее, еще острее были чувства.
— Марина, — хрипло произнес я.
— М-м-м, — протянула слабым голосом она, и подняла на меня взгляд. Наши лица стали в опасной близости друг от друга.
Грудь жгло. Я еле справлялся с происходящим и нахлынувшими эмоциями.
— Я должен тебя проводить, или ты останешься тут на ночь, — обещающе произнес в чуть приоткрытые губы девушки.
— Да, — выдохнула она, и я чуть не счел это разрешением и не накинулся на нее, — мне пора. Я дойду сама, — отстранилась Марина, выравнивая дыхание, — А то пойдут слухи, если ты пойдешь со мной.
— Они уже ходят, пока мы тут танцуем, — засмеялся я.
— Ну и пусть. Все равно, — вставила ноги в туфли гостья, — я пойду. Спасибо тебе за ужин, — нежно и очень открыто поблагодарила она.
— Останься, — прохрипел, еле справляясь сам с собой.
— Нет, так нельзя! — ответила она, и направилась к выходу.
Не пошел ее провожать, так как боялся, что не отпущу. Магия вечера потихоньку стала развеиваться.
Глава 14
Марина
Я не спешила в свой номер в этот вечер. А наоборот, не смотря на спустившуюся ночь и легкую прохладу пошла в город. Мне надо было побыть одной. Но не в замкнутом пространстве. А вот так, наедине с природой в толпе людей. Набережная была полна народа, а море было безлюдным. Сняла обувь и побрела по холодной гальке к кромке прибоя. Городской пляж не мог похвастаться песком, как оборудованный пляж нашего отеля. Но так было даже лучше. Галька хорошо держала ногу, идти было не сложно. Да и отряхиваться, как после писка было не нужно.
Черное, почти чернильное море уходило далеко вдаль и упиралось в такое же черное, и лишь слегка искрящееся тусклыми звездами небо. И только тем, что нижняя часть все время двигалась, и можно было понять, где заканчивается одно и начинается другое.
Я стояла будто на такой же кромке, которую сама выглядывала вдали. Между безмолвной пучиной воды и громогласной людской толпой, что сновала по бетонной набережной, освещаемой мириадами огней. Из-за них и казались звезды тусклыми.
— Какая черная ночь! — проговорила в небо, пытаясь найти луну, которая сегодня не появилась на небе.
С одной стороны шумела водная пучина. Гоняя мелкую гальку у берега туда и сюда. С другой стороны шумела людская толпа, питая свои пороки горячительными напитками. Темнота мне даже нравилась. Все было будто специально для меня этой ночью. Никто не мешал мне, и в то же время я не чувствовала себя одинокой, запертой одной со своими страхами и болью в тесном пространстве четырех стен. Как это уже было в моей жизни. И откуда я еле выбралась.
В этот момент я поняла, почему ударилась в работу. Мне хотелось побыть одной, но не чувствовать одиночество. Мне было больно бередить былые раны, было невыносимо общаться с друзьями и родными, которые почему-то вдруг стали такими непонятными и непонятливыми. Но в то же время сидеть одной не было больше сил. Выход нашелся — работа в большом офисе. Где куча народа, но всем нет дела друг до друга.
«Ты должна сама понять. Что меня ждет рядом с тобой? Кроме очередного разочарования? А она…», — вспомнила слова человека, для которого была готова звезду с неба достать. Эта фраза звучала очень долго у меня в голове. Мне казалось, что стены ее впитали и выплёвывали из себя, играя в пинг-понг. Я тогда на секунду оглохла. А потом онемела. Следом я лишилась чувств, потому что что-то внутри важное взорвалось, обжигая
