Небесах пристально смотрит вниз и считает волосы на головах — перед кем он даёт ответ об их числе — Ангел, ангел, сколько волос на моей голове? Ангел, старательно: Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку! — Я считаю: один... два — простое число или нет — три... четыре... и так долгие дни мы успешно проводим, я и мой Ангел, мне как-то спокойнее, когда мои волосы сочтены — все до единого — потом она ищет блох — ругается на перхоть — и оставляет меня чтобы предстать перед...
Буква «л» летала перед троном Всевышнего и лаялась как Есенин. «Не молиться Тебе, а лаяться Научил Ты меня, Господь» — сказал Есенин. Есенин говорит о том, что путает полушария. «Вместо мозгового полушарья — звёздное» — говорит Цветаева, а Бродский (от Блока-то нос воротил, свинья) говорит, что скобки, в которые заключены эти слова в оригинале, есть графический эквивалент содержащегося в них поэтического образа. Скобки, в которые заключены Двенадцать, это пёс и Христос. Трагедия выбора у Есенина поставлена предельно, выбран пёс, а спрос с него, как с Христа. Есенин: «Господи, научи меня молиться, как и Иоанн научил учеников своих». Пёс: «Гав!Гав!Гав!Гав-гав-гав-гав!!Гав!!Гав!!Гав!!!» Петька: что товарищ мой родной
ты не дружишь с головой (превращаясь в Петра) я знаю могу научить
а лучше обращайся к Скобке по ту сторону двенадцати Есенин: — как бы мне в пути не поймать пулю Петька: — мы стреляем только в Святую Русь Есенин: — это почти я. Человек призван к героизму во всех сферах духовной жизни. У Саши целый конверт саль- вии дивинорум. Он чисто один только раз попробовал и его так впёрло что больше он не решился и конверт зря лежит. Прямо передо мной большой тёмно-красный огнетушитель. Красивый, потрёпанный. Старый, счастливый. Слева белая шторка и совершенно тёмное за окном. Справа узкая дверь сортира
нечто вроде шубы их здесь много они не таясь подтаскивают мать с детьми к круговороту воронки толкая — и пол он зашипел отворачиваясь — ах вам нездоровится? — увлекая под руку чувствуя неладное он завертелся оглядываясь
он смотрит вниз. Слизь или тающий снег под ногами. Лев на стене, как муха. Музыки как будто не существует — никакой — он не может вспомнить как она звучит... мгновение! Может быть, жить осталось считанные часы... Джазов учил: масса времени и вес времени... «А чем ты полон сам собой ты полон дряни милый мой» сказал Пушкин прочитав Beautiful Losers — «Ну-ну», — ответил Коэн... Парень в красной майке зашёл в сортир и громко ссыт... затихло... вышел, с полотенцем на плече... закрываю от него ладонью эту строчку... Заклятие загранпаспортом
выходя покидая переступая руки все вверх голосуем улица как один человек внутри орла гербом снаружи лагерным бором забором лесом колючим ицей проволокой вышкой тюрьмой морфия вколет превратившимся в пародию на самих себя часовой вколет дракону столица с мумией пафос испанки согнул ко сну меня выбей черноволосый отвори высоко шагая — никогда у меня другая лицо одно. одно. одно- пас однолюб однорыл двоевзор георгий месяцем орёл и змей крылья скобки пятиголовый двенадцатиногий трёхвос- тый победоносный голевой теризованный полевой золотой красный карты бросил на стол игры путешествий швырнул уволился в запасные на чёрную — пас подсудимых прощённых — близко земля — женщина пьяная кофту рукой поправляет раппопорт умирает в сталине орёл плавится сыром китай улыбается кнопкой и радужные якоря со свистом режут оттенки зелёного! Танцы великодержавной государственности дисциплина медалей безударный престиж безоружного выезда в форме греческого огня лётчик между виселиц под лапой охватившей скипетр — главный телеканал под костлявой шуйцей, облапившей державу. Мы ни о чём не просим вас — покинул? — хрен с ним — сказал прощай немытая? — ну и ладно — откинулся? — так и быть. Приди ко мне шелест листьев затаённая сила волчье пламя в копне пожухлой листвы, прижавшее свои языки к стене, пригвоздившее их ко кресту. (через от халвы масляное с внешней стороны стекло тридцатых прошлого века годов изготовления увижу тебя в окне) обмяк отвис застыл воткнул приник собрал решил успел рискнул
Говард Лавкрафт, «Наследство Пибоди»: В доме было ни много ни мало — двадцать семь комнат. «Вступив во владение домом, вы, конечно, не ожидали, что в нём есть потайная комната?» — спросил он, раскладывая передо мной анкету: был ли на Вас в период работы (учёбы, службы) оформлен допуск к сведениям особой важности или совершенно секретным... Небытия святое откровенье — Наркотики! Высокое свершенье — Отбрось ту ложь, что называл душой — И разуму путь к истине открой. Распишитесь! Пляшет рука и здесь прыгает сердце свобода свобода голос на плёнке читающий мастер и маргариту роспись на стенах вокруг завода пигмент английская переписка Нео берёт Тринити за руку: «Мотор заведётся» прости меня за боль, за страх, за слабость ты — простишь мне заболь застрах
заслабость
загранпаспорт
загранпаспорт.
Этой ночью выезжаю в Тулу на гастроли. Будет шесть сольных концертов. Первая командировка. Вручили кипу бумажек. Снега нет. Странно после огромного снега в Екатеринбурге. Заставил себя постирать, завтра снова выступаю. В Романсовой гостиной. Есть такие что изменяют навеки принцип внутренней организации человека и его генетический код. Отцы курили, а детей впёрло. Деды поставились, а у внуков отходняк. Флэшбэк спустя четырнадцать поколений. Это прежде первого убийства, истинно это есть начало истории. Знание охлаждает. Пробираюсь вдоль пустых ниш по равноценным счастливым дням. Время моё приспело Не страшен мне лязг кнута Тело, Христово Тело Выплёвываю изо рта
Есенин Христово выплюнул... Нет, выплёвывал, и неизвестно, чем кончилось... И только изо рта, пойми, прожевал, но не проглотил, не завершил Баховскую секвенцию (Кус- нул.Прожевал.Проглотил). А Гоголь, значит, твоё? Господи! Он истинно это сделал, только я не понимаю, как! Я знаю, что Гоголь давно умер и что он не кусал тебя но это истинно случилось! Я тогда не мог ошибаться. Я и сейчас не ошибаюсь. Та ночь в которую они познакомились это волшебная ночь в лесу духов из Сальвадора Люциуса Шепарда
Вечером пошёл на открытие зала Первой ДШИ. Попса и муть. Одна Алина Курочкина играла гениально. Впервые увидел Руддцкого. Мерзкое трансгенное существо. В Никарагуа мы таких в плен не брали. Видишь как одна и та же дерзость может быть святой красотой или поркым пыжлыром. Трёхметровые синие тела, полные грации, с россыпями звёзд на неземных лицах, ведь это по своей сути то же самое, что и Лябжясчыковский пюпюжлдрбдт с
