Во-вторых, столик сломан, нечем было меняться с Брехунцом.
В третьих, дед с бабушкой столик видели, значит, раньше завтрашнего дня новый домой не принесешь. Так я думал, укрывшись за кустами.
А в это время Данила, с шилом в руках, дожидался за углом остановки Камаза с почетным эскортом из джипа. Когда разрабатывался план, Настя его наставляла следующим образом.
– Я отвлекаю внимание Хвата с Конем, а ты Данила, в это время незаметно протыкает покрышки. Пару раз шилом ткнешь сзади и хватит. Пока доберутся до шиномонтажа и перебортируют, час пройдет.
Хороший план был ею разработан, только сама она убежала со стариками.
Камаз въехал на площадь и остановился. Из следовавшего за ним джипа высунул голову Конь.
– Что случилось?
– Ничего! – Недовольно буркнул Брехунец. – Глаз затек, надо капли хоть какие-нибудь купить!
– Купи лучше темные очки! – посоветовал ему вышедший из машины Хват.
Мы обрадовались, времени на операцию у нас прибавлялось. Если в аптеке напротив Брехунец мог провести от силы несколько минут, то с очками можно провозиться час. Не торопясь, он вылез из машины, посмотрел по сторонам и зашагал к аптеке.
– Нас высматривал, – сказал я Даниле.
Медленно потекли минуты. Хват и Конь тоже вышли из машины и закурили. Неужели не отойдут, так и будут друг друга стеречь? Вот проходимцы! Вообще то если бы они не провернули аферу с подменой столиков в цеху, то, думаю, вели бы себя не так скованно, а теперь им необходимо было друг перед другом обеспечить алиби, вот мол, за все то время, что мы спрятали бриллианты в тайник, я никуда от тебя не отходил, и куда они делись, ни сном, и ни духом не ведаю.
Типичная психология уголовника, украл и делает вид, что он ни при чем, или кричит – держи вора.
Еще я подумал о том, что если они стерегут друг друга от самого комбината, то каким-нибудь способом должны были известить каждый своего законспирированного напарника, чтобы он изъял бриллианты, сообщить ему о том, что все прошло удачно, что столик подменен. По крайней мере, я бы так действовал.
А наилучший способом связи, передачи сообщения, это телефонный звонок с ранее обусловленным, оговоренным словом. Хотя я сомневаюсь, что до такой тонкости мог додуматься Конь. Я уже стал нервничать, что к их машине просто так не подберешься, когда, наконец, Конь докурил сигарету, и медленно растягивая слова, сказал:
– Жене бы надо позвонить.
– Пожалуй, я тоже пройдусь, орешков на дорогу куплю, – ответил Хват, одновременно ощупывая рукой пояс, на котором висел мобильник.
Они разошлись в разные стороны. Хват растворился в толпе образовавшей поток при входе на рынок, а Конь направился к телефонной будке.
– Пойди, отвлеки его, – зашипел на меня Данила.
Поскольку Хват, как сахар в воде, растворился в рыночной круговерти, я понял, что мне отвлекать надо Коня. Я шел за ним в десяти метрах и думал о том, как мне лучше выполнить указание моего дружка. Сколько ему надо времени, чтобы проткнуть шилом два колеса? Если бы он подсказал, как отвлечь, тогда другое дело, а так, не знаешь что и придумать.
Когда Конь вошел в телефонную будку, я подошел к ней с тылу и решил действовать по обстоятельствам. А Конь, как я и предполагал, открытым текстом, не на профессиональном, а на любительском уровне, без всякого условного шифра согласовывал детали операции-махинации.
– Алло! Золотогривая, радость моя, это я твой Конек-Горбунёк, – услышал я густой бас благоверного супруга. – Действуй завтра с утра, как договорились. Страховщиков только не забудь известить. Ты у меня тогда будешь упакована, как королева. За меня не волнуйся, думаю завтра к концу дня буду на месте, жалко по Германии не придется прошвырнуться. Зря только визу делал. В милицию позвонишь, только через двенадцать часов. Запиши номер Камаза – 7564-КК. Скажешь, что через таможню в Бресте утром пойдет. Помнишь, что надо говорить? Ну, то-то. Пусть во всех ножках гарнитура смотрят. Что?…Мне фотографию вырвать из загранпаспорта, чтобы не пустили к немцам?… Ладно вырву…, а Хват ничего не заподозрит? Не переборщим?… Нет? Ладно, действуй, как договорились моя призовая.
Когда Конь закончил разговор, я увидел, как Данила отвалил от джипа. И отвлекать мне никого не пришлось. Значит все в порядке. Мне было интересно знать, что же будет делать дальше мой подопечный? А он, закончив разговор, вышел из телефонной будки, смял в руках какой-то листок и выбросил его в ближайшую урну, благо их на площади было навалом.
Подслушанный разговор ничего мне не говорил, а только напускал лишнего тумана. Я почесал затылок. Одну часть плана я выполнил. Не отвлекая – отвлек Коня. Теперь мне надо было еще показаться на глаза Брехунцу.
Повертев головой по сторонам, и увидев, что за мной никто не наблюдает, я вошел в аптеку. Как раз в это время Брехунец покупал свинцовую примочку. Я подошел к нему и показывая на несуществующие часы, шепотом спросил:
– Опаздываю! Подождешь на шестом…?
А у него, от всех переживаний, видимо произошла смена настроения, от панического страха к безоглядной бесшабашности. Увидев меня, он обрадовался.
– Покрышки проткнули?
– Две задние.
Брехунец выглянул за окно, удовлетворенно хмыкнул и неожиданно заявил:
– А чего мы за город поедем. Метров через двести, за поворотом подходи, я тебе там столик и отдам.
– А если кто увидит?
– Даже если кто увидит, что поймет?
Вообще то в его предложении была разумная логика. Именно выгрузка на шестом километре, в глухом месте, могла вызвать у проезжающих подозрение, вопрос, что вытаскивают из кузова? А тут в непосредственной близости от рынка, естественное дело – открытый борт, никто и не обратит внимания на меня с Брехунцом.
– Заметано.
Я моментально подлетел к столбу, где оставил велосипед и вскочил в седло. В это время из аптеки вышел водила Камаза Брехунец и быстро направился к своему автомобилю. Конь, радостный и довольный, что дал последние наставления жене и сам получил ценные указания, не дожидаясь возвращения Хвата с рынка, беспечно махнул ему рукой.
– Езжай, догоним.
А я уже несся вперед. На дороге меня все-таки обогнал Камаз. Но, как только дорога изогнулась, в первом повороте, Брехунец прижал машину к обочине и спешно выскочил из кабины. Когда я подъехал, Брех уже вытаскивал на дорогу шахматный столик.
– Давай свой, скорее.
– Сейчас!
Я развернул телогрейку и протянул ему наш изуродованный стол. И пока он не сообразил, что мы что-то искали в ножке стола, постарался пустой болтовней похоронить в зародыше, могущее возникнуть подозрение.
– С велосипеда Данила, прямо на него свалился, – заявил я Брехунцу, показывая на сломанный столик. Но тому было, не до таких подробностей, он схватил ножку и доску стола и без всякого почтения сунул в прежнюю упаковку.
