и чемодан. Скрипку Майя взяла с собой в салон.
В машине осознание пришло полной мерой. И начался нервный тремор. Ей было тесно в автомобиле – несмотря на весь простор салона. Хотелось вон, на воздух, и быстрым шагом, а то и бегом – до его дома. Но вместо этого черный седан вальяжно катил сквозь февральский вечер. А она задыхалась. Пока по радио не зазвучали задорные аккорды и живой голос. То, что надо! Майя принялась подпевать про простую русскую девушку, водку в крови и медведей. Странно, что нет ни слова про балалайку.
Пела увлеченно и вдохновенно. После третьего припева мужская рука невозмутимо переключила радиостанцию. С чего вдруг?! У Майи хороший голос и прекрасный слух! Чем не угодили?
– Радиоспектакль «Тяжелые дни», – ровным дикторским тоном отозвалось радио. – Пьеса «Сцены из московской жизни» в трех действиях Александра Островского. Написана в 1863 году, – продолжал вещать безразличный голос.
Скучно как-то. При всем уважении к отцу русского театра – музыкального сопровождения маловато.
Майя мурлыкала понравившуюся песню всю оставшуюся дорогу, скрашивая по мере сил «Тяжелые дни». Илья молчал.
Тот вечер был как в тумане. Июль провел ее по квартире – так, словно она здесь впервые. Впрочем, кое-какие помещения Майя и правда видела в первый раз. Например, просторную комнату, в которой находились только велотренажер, беговая дорожка, огромная плазма на правой стене и штанга у противоположной.
– Оставим это здесь, – он поставил пюпитр в центре. Майя кивнула и аккуратно пристроила скрипичный футляр у стены напротив снаряда тяжелоатлета. Она точно знала, что ее сегодняшняя роль в этой квартире – смотреть и соглашаться.
Далее ей показали дверь того кабинета, куда нельзя. И еще в квартире оказалась гардеробная – с ума сойти, такое Майя только в фильмах видела. В гардеробную не пригласили, а выделили для вещей полку в шкафу в спальне.
Вечер катился к десяти, а ее вдруг стало клонить в сон. Нервное, не иначе. На кухню они так и не наведались в тот вечер – Майя кушала дома, а у Июля был поздний деловой ужин. Душ – по раздельности, но постель – общая. Знакомый шоколадный атлас. Но сегодня все иначе. На этих простынях Майя будет просыпаться в ближайшие два месяца. И не одна.
Ей безумно хотелось его обнять. Лежащего рядом. Такого близкого. Такого далекого.
И страшно. Что не поймет. Что поймет не так. А хотелось именно обнять – и ничего больше. Просто обнять и чувствовать. Тепло. Сердцебиение. Дыхание.
Ладонь легко скользнула по гладкому атласу. Коснулась мужской руки. Сердце трепыхнулось от ответного сжатия пальцев.
– Спокойной ночи, Июль.
– Спокойной ночи, Май.
Она спала крепко и без сновидений. И долго. И просыпалась долго, и не сразу сообразила – где? И чьи это голоса слышны? На родительские не похожи. А потом резко села. В окружении шоколадного атласа и строгого минимализма мужской спальни.
Она у Июля. И это он там с кем-то разговаривает в глубине квартиры. Может быть, по телефону.
Одевалась Майя поспешно, волосы уже на ходу скрутила в небрежную гульку.
Он стоял в прихожей с телефоном в руках. Брюки, рубашка, галстук. Не хватало только пиджака. Последний элемент брони.
Илья погасил экран мобильного и сделал шаг вперед.
– Привет. Все в порядке?
Это утро так отличалось от всех ее утр до. Другая квартира. И мужчина, которого она… И он невозмутимо интересуется, в порядке ли она?
Майя не знает. Наверное, да.
У меня другой дом теперь. Другая жизнь. И другая я. Это считается «в порядке»?
Просто кивнула. И он кивнул ответно.
– Пойдем, я познакомлю тебя с Еленой Дмитриевной.
Только тут до Майи дошло, что со стороны кухни доносятся звуки нешуточной активности. Шаги, звяканье кастрюль, шуршание пакетов.
Домоправительница оказалась приятной женщиной возраста «пятьдесят плюс».
– Елена Дмитриевна, это Майя. Она некоторое время поживет здесь.
Майя сцепила за спиной пальцы – сильно, до боли. Чтобы не представлять, что подумает эта милая на вид женщина о молодой девушке, которая «некоторое время поживет здесь». Со взрослым мужчиной.
Елена Дмитриевна улыбнулась – тепло и ласково.
– Кофе будете, Маечка?
Этот вопрос и улыбка заставили расцепиться нервно сжатые пальцы и улыбнуться в ответ:
– Буду! Спасибо.
– Думаю, вы разберетесь. Мне пора, – Илья развернулся и уже на выходе с кухни добавил: – Майя, ключи от квартиры на твоем пюпитре.
Ключи… Ключи. Ключи! Ко всему прочему, у нее будут ключи! От его квартиры.
Все разом осмыслить не получалось, и поэтому Майя, еще раз улыбнувшись Елене Дмитриевне, бросилась за Ильей в прихожую.
Последний элемент брони на месте – пиджак. Который тут же скрывается под темным пальто. Ей вдруг вспоминается их первая встреча. Неужели это было… чуть меньше трех месяцев назад? Когда она смотрела на снежинки на вот этом темном пальто. А теперь провожает Илью на работу.
Поцелуй в висок заставил задержать дыхание.
– Не опоздай в консерваторию.
– Ты позвонишь мне… когда освободишься? – она не смогла удержать вопрос. И не хотела.
– Позвоню.
И снова Майя завороженно наблюдает за рождением его улыбки. Едва-едва поднимаются уголки узких губ. Но ей хватает, потому что она знает, что эта улыбка настоящая.
А потом Майя пила сваренный Еленой Дмитриевной прекрасный кофе. С бутербродами из свежего багета и сыра. Женщина необременительно что-то рассказывала – про погоду, пробки, что планирует приготовить на ужин. Девушка могла только кивать и улыбаться. Ее саму ни о чем не расспрашивали – уже здорово. Это потом Майя поняла, что Елена Дмитриевна отличалась редкой деликатностью.
Чуть позже домоправительница оставила Майю одну, предварительно показав, как пользоваться замком. Женщина уехала делать закупки по хозяйству, а студентке надо было собираться на занятия.
Но квартира манила, словно пещера с сокровищами – Аладдина. Майя впервые осталась тут одна. И хотя бы… чуть-чуть… одним глазком.
Первым делом она, разумеется, открыла дверь кабинета, где ей ничего нельзя трогать. И не будет. Просто посмотрит.
Ей бы и в голову не пришло что-то здесь трогать. Она даже не решилась переступить порог – просто жадно разглядывала.
Кабинет резко контрастировал со всей квартирой, где преобладали светлые тона и современный дизайн, местами с элементами хай-тека. А в этом месте было царство темного дерева и кожи: огромный стол доминировал в помещении, за ним матово блестело обивкой кресло. Предметы на поверхности стола находились в идеальном порядке: ноутбук, стопки бумаг, папки. Неожиданного уюта добавляла лампа под большим темно-желтым абажуром. Правую стену подпирали шкафы темного дерева, за стеклом которых – Майя только сейчас это
