Книга Взаперти - Лора Кейли

– Значит, поезд всё-таки остановился? – спросила взволнованно женщина.

– Не останавливался он, – влез старик. – Я не спал последние два часа. У ребёнка, похоже, температура. Вы не могли бы её посмотреть?

– Конечно, зайду, – кивнул Полянский.

– Как это не останавливался? – возмутился молодой человек. – Я, по-вашему, что, на ходу в него заскочил?

– Нет, не на ходу, – приблизился к нему дед. – Ты был здесь с самого начала! – ткнул он в него пальцем. – Убил одного, потом второго и пришёл, чтобы прикончить кого-то ещё! Сколько вас там?

– Кого нас? – Парень бегал испуганными глазами по каждому, кто смотрел на него, будто ища поддержки в каждом и не мог никак найти. Даже вдова, что поверила ему вначале, подозрительно отстранилась.

– Вас! – схватил его Полянский. – Террористов, захвативших наш поезд! Сколько вас там?

– Здесь что, ещё и террористы? – вылупился он.

– А ну, раздевайся! Где ключи от вагона? – кричал на него дед.

– Что вы делаете? – попытался возмутиться парнишка, когда старик с Полянским начали стягивать с него штаны, но, получив хороший удар, скрючился от боли и так и остался лежать на койке покойного пассажира.

Никаких ключей у парня не оказалось, как и какого-либо оружия. Обычный набор вещей: одежда и документы. По которым он был Нил Эмберг.

Раздетый до трусов Нил, всхлипывая разбитым носом, вдевал дрожащую руку в порванный рукав.

– Я сообщу в полицию, – шмыгал он, – на следующей же остановке!

– Да-да, сообщи, – буркнул Полянский и пошёл к ребёнку.

В купе старика Хорхе, как представился дедушка маленькой Деборы, было ужасно душно. Старик метался от двери к окну, не зная, что открыть. Если откроешь окно, говорил он, ветер такой, что её тут же продует, спать с открытой дверью было небезопасно, может, поэтому ребёнок и захандрил.

– И никаких лекарств с собой у вас нет? – спросил доктор, дотронувшись до лба ребёнка.

– Никаких, – ответил старик.

– Как же вы в дорогу с ребёнком, и без лекарств?

– Не смекнул…

– Нужно поспрашивать у пассажиров, может, есть у кого аспирин. – Полянский посадил ребёнка на колени и попросил открыть рот. – Горло красное, гноя нет, пока ничего критичного. Но лекарство всё же следует поискать.

– Спасибо, – переминался с ноги на ногу старик.

– А зачем вам в Нью-Дем, да ещё и с ребёнком? Странный город для прогулок с детьми.

Полянский всматривался в глубокие морщины старика, в его потухший взгляд, граничащий с отчаянием, пытаясь отыскать в этом человеке хоть толику подозрительного, но ничего не нашёл. Старик как старик, ребёнок как ребёнок, но почему здесь?

– Я единственный, кто у неё остался, и служба опеки хочет…

– …её забрать, – понял Полянский. – Так, значит, вы бежите?

– Наверное, как и все.

Я не спускал глаз с пришельца. Откуда он, чёрт возьми, взялся? Полянский предположил, что парень как-то пробрался из другого вагона, что его просто выпустили и закрыли за ним дверь, вроде как на разведку, узнать, сколько здесь людей и можем ли мы быть опасны. Эта версия была бы правдоподобной, если бы пацан не был таким сопляком. Да и зачем им что узнавать? И без разведки понятно, сколько людей в вагоне.

Среди разбуженных пассажиров не было только Хосефы.

Я закрыл новенького в купе, а сам пошёл к ней.

Хосефа лежала на своём месте, раскинув безжизненно руки, бездумно смотря в потолок. Я кинулся к ней, она моргнула и тоже взглянула на меня.

– Что с вами? – наклонился я ближе.

Она не сказала ни слова, лишь учащённо дышала. Девушка заглатывала спёртый воздух и не могла поднять головы. Я приоткрыл окно и пошёл за Полянским.

Доктор сидел у постели Хосефы уже около получаса и не мог ничего понять.

– Температуры у неё нет, как и каких-либо признаков простуды, – констатировал он. – Вы ничего подозрительного не ели?

Девушка лишь покачала головой.

Хосефа была бледна и прозрачна, как пергаментная бумага. Через её тонкую кожу просвечивали синие вены, через взгляд – безысходность и страх.

– Похоже на отравление, – шепнул он мне. – Ей нужно срочно в больницу, если там, конечно, поймут, какой давать антидот.

Мы оба, конечно же, знали, что это сейчас невозможно.

– Сколько у неё времени? – шепнул я.

– Не более суток, но я могу ошибаться.

Я смотрел через дверь на Хосефу, в соседнем купе что-то стучало.

Это мистер Лембек скатился на пол и стал стучать ногами о дверь.

Мы забыли его в купе, мы забыли его развязать.

– Что происходит? – смотрел он на меня с пола, связанный по рукам и ногам. – Кого-то опять убили?

– Нет, – я развязал ему ноги, – у нас новый пассажир.

– Новый пассажир? – приходил в себя Лембек. – А Полянский? Где этот чёртов псих?

12

Полянский

Полянский бежал на звук сигналивших за перекрёстком машин. Он вылез из того же окна и, осмотревшись, пошёл туда, куда пошёл бы каждый, желавший уйти от погони и раствориться в толпе – на самый оживлённый перекрёсток.

Толпа пешеходов пчелиным роем наполняла проезжую часть. Они растворялись друг в друге, переходя с одной стороны на другую, задевая, цепляясь сумками, вознося стаканчики кофе над головой, проливая и извиняясь. Полянский шёл в той же толпе. Он пытался всмотреться в каждого, но все они сливались в одно пёстро движущееся пятно. На другой стороне, на похожем перекрёстке, такие же люди, их уже не так много, но они всё так же спешат: высокие мужчины, уставшие женщины, кричащие дети, скрюченные бездомные, пара подростков с наушниками в ушах, девчонка в растянутом свитере… Девчонка в растянутом свитере с чёрными как смоль волосами! Полянский прищурился. Точно! Это была она! Мелькнула среди пешеходов и растворилась опять. Он ринулся к ней через проезжую часть, светофор загорелся красным, толпа встала перед дорогой, и вот уже не люди, а машины, масса мчащегося металла заполонила весь переход.

Полянский кинулся наперерез. Дорога, погребённая под толщей машин, уходила у него из-под ног. Тормоза свистели, окна опускались, из них вопили, он проходил между ними, чуть не попал под такси… Он не упускал её из виду, девушку в растянутом свитере, в джинсах и кедах.

Ему казалось, прошла целая вечность, пока он пробирался через поток, пока гудели клаксоны и свистели изношенные тормоза, пока небритые рожи кричали что-то за окнами, показывая неприличными жестами, куда бы ему пойти.

Где она?

Оглушённый гудящими криками, Полянский оглядывался по сторонам. Он потерял её, метался из стороны в сторону и не мог разглядеть никак.

Её нигде нет!

Волосатый бездомный у тротуара, похожий