знатоком душ человеческих, но за эти объективные дни увидел столько эмоций и мыслей, что иной на моём месте уже просто и незатейливо начал бы истреблять бесперспективный вид, по недоразумению считающийся разумным. Но так как я был умнее табуретки, то принял во внимание установившуюся, так скажем, неприкосновенность чужого внутреннего мира. — На твоём месте я бы почаще прислушивался к жизненному опыту куда более мудрого человека.
— Уже наприслушивалась, как видишь. — Демонстративно разведённые руки ни о чём сами по себе не говорили, но вот слегка «приотпущенные» эмоции… Ей было больно от одиночества, сглаживаемого лишь семьёй и одной-единственной подругой. Были такие люди, которым хватало компании верной собаки, а были те, кому и десятка друзей недостаточно. «Линнет» относилась к таким, но из-за некогда принятого решения, неверного решения, не получила желаемого. Она наверняка хотела найти в академии друзей и знакомых, которые будут видеть в ней человека, но что в итоге? А в итоге она сама закрылась ото всех из-за попыток замаскировать разум при помощи методики, которая в перспективе оказала на неё угнетающее воздействие.
— И тем не менее, выход из этой ситуации есть. И даже не один…
— Замени я Линнет открыто, и это вызовет ненужные пересуды в обществе. Замени тайно — и останется вероятность раскрытия секрета, а это поставит под удар не только мою репутацию, но и репутацию отца и брата. Нет выхода, который устраивал бы всех…
— Мне кажется, что ты слегка переоцениваешь собственное влияние на репутацию семьи. Максимум, чего стоит ждать в случае открытой «замены Линнет» — это появление новой сплетни, которую будут обсасывать в ближайшие месяц-два. — Мгновение — и я понял, что мои слова девушку совсем не убедили. — Перед этим балом я изучил целую прорву информации об аристократии: досье, новостные сводки, отчёты вашей же разведки… И знаешь что? За последние десятилетия ни разу, Лина, ни разу «проступки» вроде твоего не приводили ни к чему действительно плохому. Потому что случайным людям вокруг, как правило, на тебя просто наплевать, будь ты хоть трижды цесаревной. Да, новость прозвучит громче, чем если бы то же самое произошло с какой-нибудь дочкой аристократа из побочной ветви княжеского рода, но влияние Трона тебе на что?
— Если я буду затыкать неугодных, то вместо затишья всё произойдёт с точностью до наоборот!
— А если подумать? — Я чуть наклонил голову, поймав взгляд цесаревны. — Ты говоришь абсолютно верно касательно попытки силой задавить слухи в зародыше. Но разве это единственный вариант?
— Предлагаешь устроить бал в честь моего раскрытия? — Фырк, казалось, проник сквозь всю мою защиту, ибо заинтересованные в нашей беседе взгляды я ощущал отовсюду. Даже радиус изолирующей звуки сферы пришлось слегка ужать, ибо нашлись господа, предпринявшие попытку подобраться поближе. Но от конкретного сближения их остановили невидимые и неслышимые, но прекрасно ощущающиеся завихрения горячего воздуха. — Я во всём этом с малых лет, и ни разу ещё никто не пытался выставить собственную ошибку за успех!
— Значит ты можешь стать первой… на своём веку. И это уж точно будет лучше смиренного уничтожения собственного разума… Ты мне доверяешь? — Неожиданный вопрос выбил цесаревну из колеи, на что она ответила вскинутой в немом вопросе бровкой. — Я могу показать тебе, что именно ты делаешь со своим разумом. На примере, так скажем.
— Ты телепат без году неделя, Артур. Сила — это ведь ещё не главное…
— По чистому времени я занимаюсь изучением своего разума дольше, чем ты. И дольше, чем твой отец тоже.
Видимо, этот аргумент стал решающим, ибо уже в следующую секунду Лина аккуратно попыталась установить телепатический контакт. Я не сопротивлялся, и даже поспособствовал, свернув некоторую часть пассивных защит разума.
— Вблизи это впечатляет ещё сильнее… — «Пробормотала» девушка, окинув взглядом махину моего разума, на фоне её маленького замка смотрящегося непоколебимой цитаделью, возведённой архитектором с фетишем на гигантизм. — Даже разум папы куда меньше. Сколько ты прожил… субъективно?
— Правильный вопрос, но мне не очень приятно на него отвечать. — Полуправда работает куда лучше простой лжи. Я так считал, считаю и буду считать. Ну и использовать сие знание, конечно же. — В первые минуты после пробуждения я очень плохо себя контролировал, и оттого чуть не сошёл с ума. Для меня это было сродни стазису, которым я не мог управлять. И даже не подозревал, что могу.
Меня обдало вполне себе искренними волнением и сочувствием.
— Это же ужасно! И ты никому ничего не сказал? Даже не обратился к телепатам⁈
— Когда я получил возможность к кому-то обратиться, помощь мне уже была не нужна. Я уже занимался структуризацией разума и нейтрализацией возникших проблем, и мне нужно было только время. Ну и я весьма настороженно отнёсся к тому, что моих способностей могут испугаться и… списать, как слишком опасную переменную.
— Не буду врать и говорить, что ничего подобного никогда не происходило, и что твои опасения не имели под собой оснований. Но ты, насколько мне известно, сразу раскрыл свою универсальность…
— Универсальность — это не синоним абсолютной мощи. Это во-первых. А во-вторых, на тот момент я слабо себе представлял, что на самом деле могут псионы, и какими возможностями на их фоне обладаю лично я. Ну и эйфория, вызванная обретением того, о чём я раньше мог только мечтать, сыграла свою роль. Уже потом я с запозданием, из-за особенностей мышления, осознал, что в глазах окружающих скорость моего развития превосходит все мыслимые и немыслимые пределы, но резко стать идиотом и всё отыграть уже не мог. — А вот тут я, пожалуй, соврал лишь в том, что опасался «списания» лишь в прошлом. Я и сейчас остерегаюсь такого исхода, всеми силами стараясь его избежать. — Тем не менее, сейчас всё устаканилось. И, между прочим, я хотел показать тебе не это…
Сложные манипуляции с собственным разумом давались мне непросто, чего уж было говорить о чужом? Потому я и не рискнул «показывать», беря в качестве примера саму Лину. Зато смог «сделать снимок» как минимум одного проблемного участка на поверхности её разума, грубо отмаштабировав, и тем самым получив модель, на которой был отлично виден корень проблемы. Дальше оставалось только смоделировать дальнейшее развитие «опухоли», упаковать всё в ментальный пакет и аккуратно, дабы не навредить, передать всю эту прелесть девушке.
Не без сопроводительных комментариев, конечно же.
— Я не хочу лезть
