шепот позади меня, я расправляю плечи и высоко держу голову, идя через разрушенную комнату в столовую. Я смотрю вверх и вперед, отказываясь смотреть вниз на кровавую бойню, окружающую меня. Если я это сделаю, я сломаюсь, и последнее, что я хочу дать этому засранцу позади себя, — это свои слезы. Ему уже этого достаточно.
Я останавливаюсь перед дверью кабинета отца. Это недалеко от гостиной. Ему нравилось быть поближе к туннелям под домом на случай чрезвычайной ситуации. Не то чтобы это помогло ему, когда пришла смерть.
Меня охватывает момент тоски, когда я открываю дверь и чувствую запах отца. Я любила свою семью. Как я могла не любить? Это все, что у меня было, кроме Ады. Они никогда не били меня и не повышали на меня голос. Если бы они это сделали, возможно, их было бы легче отпустить.
Вместо этого они просто пренебрегали мной, пока я не стала достаточно взрослой, чтобы быть полезной. Когда мать Ады умерла, они оставили ее только для того, чтобы у меня был товарищ по играм, который меня развлекал. Она была просто еще одним инструментом, который они создали, чтобы контролировать меня.
Когда я плохо себя вела, они изолировали нас друг от друга. Если я от чего-то отказывалась, ее морили голодом. В их присутствии я стала кроткой и послушной, потому что поняла, что неповиновение означает, что моя подруга, моя сестра, станет мишенью.
Раньше мы мечтали сбежать вместе. Встреча с нашим очаровательным принцем.
Пока однажды она не встретила его. Вышла за него замуж. Умерла из-за него.
Вздохнув, я вхожу в роскошную комнату, сморщив нос от отвращения. Я всегда ненавидела эту комнату. Мой отец считал, что величие и богатство символизируют богатство и власть. Все, что он сделал, это показал, насколько сильно он компенсирует недостаток власти.
Кастелланосы под властью моего отца не были такими могущественными, как в предыдущие поколения. Главным образом потому, что он любил азартные игры и шлюх, а моя мама любила ходить по магазинам. Не то чтобы все это уже имело значение. Семья Кастеллано умерла вместе с моим отцом.
И скоро наше имя вообще перестанет существовать.
— Покажи мне его безопасность, мышонок, — прерывает мои мысли хриплый голос Адриана. Я молчу, боюсь говорить. Мои эмоции бушуют внутри меня, и я не уверена, какую из них я выпущу. Грусть? Злость? Разочарование? Убийство?
Ага. Да, это эмоция.
Убийственная ярость, выставьте ее на продажу прямо сейчас по низкой, низкой цене раздражения от засранца.
Я подхожу к большой барной стойке, которую мой отец установил в офисе, и выдвигаю один из больших ящиков. Двое мужчин озадаченно встречают мой выжидающий взгляд. Сопротивляясь желанию закатить глаза, я указываю на ящик.
— Умно, — бормочет Антон, подходя к ящику. — Не там, где вор будет искать сейф.
— Действительно, — соглашается Адриан. Его взгляд переключается на меня. — Какой пароль?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю, — говорю я ему честно. — Мне никогда не разрешали знать внутреннюю работу бизнеса. Единственная причина, по которой я знаю, что он там есть, это то, что однажды я увидела планы настройки на его ноутбуке. Он оставил его открытым за обеденным столом.
— Он подвижный, — ворчит Антон, пытаясь вытащить его из ящика, но он сделан из прочной стали и приварен к боковой стороне. — Возможно, нет.
— Отлично, — бормочет Антон. — Посмотрим, сможет ли Якуб его взломать, — Антон кивает и достает свой сотовый телефон. Он начинает яростно печатать, наверняка отправляя сообщения, кем бы, черт возьми, ни был Якуб.
— Где твоя комната? — спрашивает меня Адриан.
— Другая сторона дома.
Он кивает.
— Пойдем, — он кладет свою большую руку мне на поясницу и выводит из кабинета. Я веду его через несколько коридоров в комнату, в которой провела свою жизнь. Открывая дверь, я не упускаю удивления на лице Адриана, когда он заходит в мою комнату. Чего он ожидает? Королевские покои Букингемского дворца?
Возможно, я выросла среди богатства, но мне было предоставлено очень мало его. Мой дедушка был единственным, кто по-настоящему заботился обо мне, но даже его любовь имела свои пределы. Мои родители дали мне видимость богатства. У меня есть шкаф, полный дизайнерской одежды и аксессуаров, но их доставали только тогда, когда меня требовали на какое-то мероприятие. В остальном моя одежда была простой, и мне не подарили ничего, что имело бы сентиментальную ценность. Для моих родителей я была не чем иным, как симпатичной опорой, которую однажды продадут ради выгодного брака. Это была моя единственная истинная ценность для них.
И Адриан ничем не отличается.
Мужчина, который продаст мою девственность за кругленькую сумму, лишь бы прикрепить ее к моей погибшей семье.
— Что за чертовщина? — спрашивает дьявол, осматривая маленькие, тесные помещения моего владения. В одном углу стоит двуспальная кровать, письменный стол и книжная полка с разбросанными книгами и школьными принадлежностями, стул для чтения и небольшой открытый шкаф.
Вот и все.
— Моя комната, придурок, — шиплю я. Покачав головой, я направляюсь к шкафу, достаю небольшую спортивную сумку и с головокружительной скоростью начинаю запихивать в нее свою одежду. Мне не нужно, чтобы он судил, что я ношу поверх всего остального. Адриан прикован к двери. Он выглядит апоплексичным, продолжая насмехаться над единственным местом утешения, которое я когда-либо знала.
— Это не комната, — усмехается он. — Это шкаф.
Я пожимаю плечами и беру несколько книг, которые хочу взять с собой.
— Чего ты ожидал?
— Это комната горничной…
Это заставляет меня закатить глаза.
— И ты называешь меня принцессой. Претенциозный мудак. Тот факт, что я никогда не подметала пол и не пылесосила ковер, не означает, что я избалованная. Я научилась готовить и печь. Заботиться о живом. Возможно, от меня ожидали, что я научусь этикету и манерам, но это не делает меня принцессой или избалованной. Тот факт, что я ничего не знала о финансах моей семьи или повседневных делах, не делает меня наивной или защищенной. Я не закрываю глаза на то, что делала моя семья, просто мне никогда не разрешали участвовать.
Не то чтобы я когда-либо этого
