выглядишь, милая!
Драконья жена подходит ближе, покачивая массивными смуглыми бёдрами, садится рядом, запускает руку в волосы Кары.
– Расскажи-ка, в чём твой секрет?
Кара вырывается, едва ли не шипя, что вызывает у Сары смех.
– Понимаю-понимаю, сама такая злая, когда оказываюсь в подобном положении. Знали бы мои девочки, на сколько смертей они повлияли, сбивая мне гормональный фон! Но ты всё же будь осторожнее…
Сара заставляет сесть себе на колени. Она сильнее физически даже сейчас, в коротком пудровом платье, ткань которого сильно натягивается под натиском груди и упругой задницы.
В глубоком вырезе поблёскивает медальон, массивные серьги звенят каждый раз, когда Сара мотает головой, пальцы унизаны кольцами…
Она стягивает волосы Кары до боли и сверлит её странным, яростным взглядом. Кара чувствует какую-то непонятную, тяжёлую тревогу, которая впивается в череп тонкими иглами и мешает вникнуть в происходящее.
Она чувствует себя полной сил, хотя совсем ещё недавно боялась, что не сможет покинуть постель. Но всё же…
Сара поглаживает место, где бьётся маленькая жизнь, усмехаясь.
Кара реагирует на это так резко, что сама не улавливает, как это происходит.
Сара оказывается вжата спиной в матрас, Кара сидит на ней, её рука сжимает горло, пальцы пульсируют, шумит в ушах, глаза сверкают холодным, синим огнём.
– Да, – выдыхает Госпожа, – мне очень нравится эта позиция, и всё же…
Взгляд её становится строже, и Кара чувствует позыв отшатнуться, убрать руку, убежать подальше, но…
В дверь стучат, Сара, пряча усмешку в тыльной стороне ладони, предлагает слуге войти.
– Эм… – стопорится тот. – Господин Ангус и Господин Феликс спрашивают, можно ли им увидеть вас.
– Феликса впусти сюда, у нас встреча, Ангус пусть подождёт или зайдёт в другой день…
При упоминании последнего имени что-то в Каре надламывается, она отстраняется, садится на край кровати и опускает взгляд. По телу проходит дрожь, дыхание сбивается. Её дракон здесь… Для чего?
– Что ты, детка? Не волнуйся так, тебе сейчас вредно.
– Точно.
Спустя несколько минут без стука в комнату заходит высокий человек с золотистыми волосами, убранными в небольшой низкий хвост, в белом халате, с чёрным кейсом в руках.
– Ну, – улыбается он какой-то странной, неясной улыбкой, – и это моя пациентка?
Кара вздрагивает и приподнимает голову, чтобы взглянуть на вошедшего.
Этот мужчина – обычный человек. В нём Кара не чувствует угрозы. Да и если доверять Саре себя, то нечего брыкаться, когда в комнату входит человек, которого она же и контролирует.
Сара отсраняется и поднимается. Феликс жестом заставляет Кару раздвинуть ноги и погружает в неё три холодных пальца.
– Да, я вижу, всё отлично. Сейчас проведу осмотр.
Её заставляют принять позу, в которой всё ощущается лучше, острее; прогнувшись в спине, лёжа на животе, Кара ощущает себя уязвимой под взглядами двух человек, что оплетают её змеями.
Пальцы Феликса облачены в белые перчатки, не медицинские, кожаные. Он проталкивает руку всё глубже, поглаживает себя через брюки, натянутая ширинка которых ровно напротив глаз Кары. Она краснеет и прячет лицо в простыне, подмахивая движениям Доктора.
Холодно. Осознание прошивает колючей молнией. Ей холодно и не греют чужие ласки. И как бы Феликс ни старался, это не сравнится с тем, что делал с ней Заро истлевшей ночью.
Она всхлипывает, никак не достигая разряди, только измучиваясь от ощущений.
Доктор улавливает это и отстраняется. В воздухе повисает алеющее напряжение. Будто с раздражением она шлёпает Кару по молочной ягодице и встаёт с кровати.
Феликс, усмехнувшись, расстёгивает ширинку и приспускает брюки. Член мажет по щеке приподнявшейся Кары. Доктор вытаскивает из неё мокрые пальцы и проводит ими по члену – белая кожа касается синих, напряжённых вен, Кара прослеживает это движение помутившимся взглядом – и вскакивает с кровати, прижав ладонь ко рту.
Она исчезает за дверью в туалет и кидается к унитазу.
Из комнаты доносится лёгкий смех Госпожи.
Кара слышит плохо, ей не до этого, мысли плавятся, но всё же она улавливает: «Думаешь, стоит сделать это сейчас?».
– Детка, скажи, что ты планируешь делать дальше с ребёнком?
Кара замирает, опираясь о стену, глядя на Сару и Феликса плавающим взглядом.
И качает головой.
Понятно, что если она всё ещё раба, а это как ни крути так, то и дети её такие же слуги. А как это коснётся ребёнка, что будет одним из них?
Они его заберут?
Если попытаются, то только через её труп. И это не осознанное решение. Просто Кара понимает, что если уже сейчас её инстинкты будто бы выкручены до максимума почти всегда – что будет дальше?
Кажется, эта беременность в любом случае закончится для неё…
– Упс, – Сара смеётся с таким колким холодом, что Кара вздрагивает и принимает такую позу, чтобы удобнее было броситься первой, если что вдруг.
Все мысли обращаются к Ангусу. Быть может он, он…
И тут же рассеиваются из-за того, что происходит дальше.
Феликс достаёт из своего кейса, всё теми же белыми перчатками, что касались Кару, бьющиеся в его руке, сочащиеся голубой слизью, сердце. Сердце в тёмных венах, живое, тяжёлое и манящее.
Кару начинает трясти, температура поднимается, связь с Ангусом сразу осыпается на пол розовой пылью, блёстками с глаз Госпожи.
– Есть несколько способов узнать пол ребёнка, моя дорогая, – комментирует Сара, её голос слышится будто сквозь шум водопада. – Но на твоём сроке лучше всего подходит вот этот. А ждать более подходящего времени, более… – переводит взгляд на Феликса, – цивилизованных методов, ну… такое. Не в моём случае, уж точно.
Сердце зовёт Кару к себе. Ближе, ближе, ближе.
Оно будто что-то напевает с каждым ударом, с каждым мерцанием тёмных вен, в которые заключена часть ночи с тьмой и звёздами, и Кара пытается прислушаться, а для этого нужно подобраться…
ближе,
ближе,
ближе…
Сердце оказывается в её горячих пальцах, по запястьям стекает слизь, пульсация сливается с дыханием. Кара становится единым целым с…
– Может не стоит? – Феликс отходит в сторону. – Ценный материал, можно вполне себе вернуть владельцу. И использовать ещё раз. А с ней и так всё ясно.
– Дело такое, убедиться надо. К тому же, это полезно, пусть продолжает.
Кара падает на колени, теряя контроль и вгрызается в сердце, которое с каждым укусом придаёт всё больше сил.
– Что это? – спрашивает, на мгновение поднимая взгляд на Госпожу.
– Сердце единорога, – улыбается Сара. – Его особенно любят молодые драконы, ещё не появившиеся на свет.
На пол спадает голубая вязкая капля, мерцающая золотом.
– Не бойся, – улыбается Феликс, – это вредно разве что только для единорога. Ешь.
И Кара вгрызается
